Онлайн книга «Брусиловская казна»
|
– Не перебивай! Во время войны он попал в плен, околачивался в Германии, затем вернулся в Советскую Россию, был пределён в Холмогорский лагерь, откуда его вызволил царский контрразведчик Израэль Апфельбаум – так звали раньше знакомого тебе Сергея Эдуардовича Яблокова. – Вот это номер! – удивлённо и в то же время радостно выдохнул Иван Иванович. Радостно от того, что Белоцерковский не оказался предателем. Ему даже на миг стало неловко из-за того, что подозревал своего начальника в сговоре с преступниками. – Но сюда он прибыл по заданию руководства с какой-то особой миссией. Да-да… Никакой Павел Алексеевич не врач, а наш с тобой коллега. Капитан. Так что добраться до него я пока не могу… – Жаль! – А вот зачем они решили вовлечь в свою схему ещё и тебя – ума не приложу! – продолжил размышлять вслух старший майор. – Я местный. Из Кашовки. – Знаю. – Яблоков просил меня съездить на родину и кое-что узнать, – всё же не решился предъявлять сразу все козыри Ковальчук. – Что именно? – Не разбогател ли кто случайно… – Понятно. Значит, и в этом деле следует искать денежный след, финансовую, так сказать, подоплёку?! – Похоже на то. – Теперь мне ясно, почему к Казанцеву в своё время проявляли настойчивый интерес руководители печально известного РОВСА. Золото! Где-то в районе Кашовки спрятано золото. Может, в легенде о брусиловской казне, которая распространена в здешних местах, есть частица правды? Как ты думаешь, Уссурийский тигр? – Всё может быть, – с напускным равнодушием согласился капитан. Время рассказать всё ещё не наступило. Впрочем, и не наступит никогда. Он ведь не дурак, чтобы подписать себе путёвку в далеко не оздоровительный лагерь, а то и смертный приговор. «Почему скрывал правду все эти годы? Почему не доложил куда следует, как только стал работать в ЧК?» Ответов на эти неприятные вопросы у него не было и нет… 21
15 января Иван наконец прибыл в родную деревню. В бестарке [36] , установленной на подсанках, запряжённых парой породистых лошадей. Одет он был как барин, в полушубок из натурального меха, шапку из молодого северного оленя, тёплые рукавицы. На ногах – авиационные унты, вызвавшие у земляков восхищение и неподдельный интерес. Точнее, наоборот, сначала любопытство, затем – восторг. – И где это ты такую шикарную обувку раздобыл? – более остальных усердствовал один из дядьёв – Григорий, старший брат его матери, которому недавно стукнуло шестьдесят пять. – На Дальнем Востоке. – И что, все советские люди могут себе позволить эти, как их… – Унты? – Ага… – Ну, почти, – в очередной раз покривил душой капитан, дабы не выдавать своего высокого положения при новой власти, а значит, и возможности получать выгоды при распределении материальных благ, хотя, по легенде, специально разработанной для односельчан, он тоже не последний человек – крупный учёный, аграрий… – И отец с мамой? – не унимался старик. – Да. – Кстати, как они? – Хорошо. Привет вам передают. – А у нас тут разные слухи ходят… – Какие именно? – Мол, все Ковальчуки давно выехали в Америку. – С чего бы это? – Василий, брат твоего батька, писал, что скоро они с Иваном свидятся в Чипаго! – Может, Чикаго? – Может. – А он-то как оказался за океаном? – Три семьи из нашего села туда переселились. Ещё в двадцать втором. – Понял… – И вот однажды в деревню пришло письмо… Так, мол, и так, живём хорошо, дружно… Ждём в гости Ивана и его семью. – Неправда… Вы же знаете, наш Васька всегда прибрехать любил. – Точно. А ты женат? – Да. – И дети имеются? – Двое… – Где они сейчас? – На Дальнем Востоке. – А ты, стало быть, здесь с нами… – Да… Буду поднимать урожайность в вашем… нашем колхозе. 22
Иван Иваныч собирался остановиться в родительской хате, но та за прошедшие годы сильно покосилась и практически вросла в землю, вследствие чего старая печь не выдержала и дала трещину. Топить её было небезопасно, и, чтобы не замерзнуть и не подвергать себя риску отравления угарным газом, Ковальчук отправился искать ночлега в… местной православной церкви. Конечно, принять его счёл бы честью каждый односельчанин, но недремлющая интуиция настойчиво толкала опытного чекиста именно в Божий храм. Тем более, что отец Серафим сам звал его в гости. Ещё утром – сразу после общего собрания, на котором присутствовали все жители Кашовки от мала до велика. Ну, как же, земляк, простой крестьянин, а выбился в такие люди! – Доброго вечера, батюшка. – И вам того же! – На постой примите? – Милости прошу! – Вы один? – Да. – А матушка где? – Я холост. – Чего так? – Долго объяснять… Вечерять [37] будете? – Нет. Сами знаете, наш народ в большинстве своём щедр и гостеприимен. В каждой хате гостю наливают чарку и подают хлеб. А до хлеба: сало, грибы, картошечка – все деликатесы земли Волынской! – Следовательно, вы сыты? – Так точно! – И даже сто грамм горилки со мной за компанию не соизволите? – Никак нет. Не употребляю. – Совсем? – Совсем. – Это ваше личное решение или Советская власть не поощряет? – Нет, власть здесь ни при чём! – Я тоже так думаю. До вас у меня врач один гостил. По фамилии Семёнов… – Батюшки святы… Павел Алексеевич… – Вы знакомы? – А как же! – Так вот… Они до выпивки гораздо охочей вас. Особенно под грибочки! – Ну, не все ведь люди одинаковы. – Согласен, – пробурчал священник и с сожалением окинул взглядом почти полную бутыль, наполненную вожделенной мутной жидкостью. |