Онлайн книга «Сокровище рыцарей Храма»
|
— Извините… — Глеб изобразил кающегося грешника. — Та годи тоби… — растаял дядька Гнат. — Бо ще заплачешь. Будем считать, шо ты такого мне не говорил… Он хотел еще что-то добавить, но тут подал свой басовитый голос Рябко. Он рвался с привязи в направлении ворот с таким злобным остервенением, что, казалось, еще немного, и звенья цепи разлетятся по двору. — Хто цэ может быть? — в раздумье сказал дядька Гнат и неторопливо пошел к калитке. Едва он приблизился к воротам, как подал голос и звонок. У Глеба почему-то екнуло под ложечкой, и он весь сжался. За забором явно были нехорошие люди. Ему показалось, что откуда-то издалека к нему прилетел знакомый Гошин голос «Берегись!». — Кого там нелегкая принесла? — сурово спросил дядька Гнат. — Это я, Игнатий Прокопович. — Михайло? Шо тебе надо? — Потолковать… — Ну если потолковать… Заходи… Калитка отворилась, и во двор зашел здоровенный битюг с характерным бритым затылком и с руками в наколках. От него за версту перло бандитским духом. Позади него стояли еще два братка — такие же большие и глыбастые. Но они остались за воротами. Вместе с дядькой Гнатом Михайло подошел к беседке, где сидел Глеб, и, окинув его цепким оценивающим взглядом, сказал: — Здорово… — Здравствуйте, — вежливо ответил Тихомиров-младший, стараясь не выдать волнения. — Ты, Глебушка, иди в хату, — строго сказал Игнатий Прокопович. — У нас тут свои дела… Глеб покорно кивнул и поторопился уйти. Он быстро поднялся на второй этаж и притаился у распахнутой двери балкона. Отсюда ему хорошо был слышен разговор дядьки Гната и его незваного гостя. — …Предложили большие деньги, — гость дядьки Гната старался говорить негромко, но это у него не очень получалось. — Ну и шо, ты взяв? — Игнатий Прокопович, я хоть и дурак, но не на столько же. Становиться вам поперек дороги — себе дороже. Но я-то отказался, а вот за других поручиться не могу… — И хто те люди? — Не знаю. Не местные. Но крутые. Пришли на встречу со стволами. У одного из них я заметил автомат. — Так-так… Значит, у них есть намерение замочить моего близкого человека… — голос дядьки Гната стал зловещим. — Якись зайды приехали к нам права качать… До чего мы дожили?! А, Михайло? Як ты мог такое стерпеть?! Ты казак, чы ни?! — Игнатий Прокопович, я ж не думал, что они такие наглые, — оправдывался Михайло. — У моих пацанов был только один ствол, и тот старенький «макарыч». Но выход есть. — Якый? — Пусть едет домой. И все тогда будет тип-топ. У вас — свои проблемы, у него — свои. Пусть решает, не маленький. — Это они тебе сказали? — Ну да. Когда я отказался. Меня попросили хотя бы нажать на вас… — Считай, шо ты нажал… — лицо дядьки Гната стало красным, как тот борщ-свекольник, который он и Глеб совсем недавно ели. — А теперь скажи мне, Михайло, ты смог бы своего лепшого кореша пид пулю подставить, шоб потом умыть руки? — Никогда! — Вот! — Игнатий Прокопович поднял указательный палец вверх, будто призывая в свидетели верхние силы. — Почему? А потому шо тогда твой авторитет стал бы ныжче бордюра. И тогда твоя братва стала бы до тэбэ относится як до опущенного. Так чого ж ты тогда вид мэнэ хочеш? Шоб я став Иудою? — И в мыслях такого не было! Что вы, Игнатий Прокопович… Вы нам как отец родной. Мы ж знаем, что вы человек-кремень. — Не подлизывайся. Ну ладно, иды, Мыхайло, с Богом. Шо принис таку ценную информацию — дякую. За мною нэ залежится. А шо на бабло не повелся — молодец. Бо якшо мы щэ тут начнем разборки между своими, то Украине зовсим придет капец. Хай кращэ наши гетманы чубы соби рвуть. — А… а вы как? — За мэнэ не беспокойся. Ты ж знаешь мои возможности. — Знаю. — Ну, а якшо у тебя появятся щэ якись новыны, то звоны… Михайло ушел. Игнатий Прокопович, подперев свою круглую голову кулаком, надолго задумался. Глеб стоял возле двери на балкон ни жив, ни мертв. Может, и правда уехать? Он не имеет права подставлять дядьку Гната! Что они могут предпринять, если, например, сегодня ночью дом атакуют бандиты с автоматическим оружием? Ничего. — Глебушка, йды сюды, — позвал дядька Гнат. Стараясь не выдать мыслей, которые бурлили у него в голове, Глеб подошел к столу, находившемуся в беседке, и сел напротив Игнатия Прокоповича. Тот поднял на него глаза и требовательно спросил: — Усё слышал? — Да… — И шо ты думаешь по этому поводу? — Хочу попросить у вас прощения за хлопоты, возьму свой саквояж и вечерней лошадью уеду в Москву. Так будет лучше. Для вас, по крайней мере, точно. — А для тэбэ? — Разберемся, — туманно ответил Глеб. — Понятно. Тикаеш, значит. А я думав, шо ты в батька пишов. Мыкола никогда б не отступыв. — Но ведь они будут стрелять! Вы не представляете, что это за люди! — А ты представляешь? — С трудом. Уж не знаю, кто они, но силы у них большие. А денег так вообще, по-моему, немерено. — Грошей у нас у самих хватает. И силы не занимать. Так шо ты мэнэ нэ лякай. — Вы что, решили… решили, что мне нужно продолжать?! — А якого ж ты тогда беса ехал за тридевять земель?! — Чтобы исследовать Китаевские пещеры, — не очень уверенно ответил Глеб. Дядька Гнат остро взглянул на него и молвил: — Шо я тебе скажу, хлопчику… Брехать, конешно, не пахать. Тилько в тэбэ ще молоко на губах не обсохло, шоб меня вокруг пальца обвести. Лучше расскажи дядьку Гнату усё, як воно есть. Бо шось ты сильно много недоговариваешь. А цэ значит, шо дело темное. Выбора не было. Глеб мысленно сознался сам себе, что Игнатий Прокопович прижал его к стенке. «Фиг с ним, с этим планом и этим кладом! — подумал он с отчаянием. — Самому мне точно не осилить… Боюсь, что я даже ноги не смогу унести — не дадут. Игра пошла с высокими ставками и практически в открытую. Надо делиться. Знать бы, чем… Да ну его все к бениной маме!» И Глеб рассказал всю историю, не утаив ни единой подробности. Выслушав его рассказ, дядька Гнат долго молчал — переваривал услышанное. А затем тяжело вздохнул и молвил: — Малэ — дурнэ… Якбы я знал это раньше, то отой француз уже спивав бы колядки в моем подвале. Да, дило сурьезное… Но и наша нэнька Украина нэ Франция. То у них там адвокаты, прокуроры… У нас таки дила решаются проще. В общем, сиди тут и не рыпайся. А я трохы попрацюю золотарем — буду разгребать усё это говно… |