Онлайн книга «Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины»
|
Мы, пара-тройка замужних молодых девиц, раздражали сложившийся коллектив полнотой своей личной жизни. Так или иначе, рано или поздно, но нам старались потрепать нервы… Я очень долго ничего не замечала, пребывая в эйфории от сбывшейся заветной мечты — работы по специальности. Со студентами и аспирантами, которых я учила русскому языку, связано много удивительных историй, ведь знакомство с человеком из другой страны — это тоже своего рода путешествие… Все истории рассказать здесь не смогу, но вот хотя бы несколько. У меня были четверо замечательных студента из ГДР. Русский они учили еще у себя дома. И вот трое говорили и писали по-русски отлично, а четвертый, Лутц, с трудом овладевал чужим языком. Старался, работал, как мог, но результаты проявлялись очень медленно. Однажды они писали зачетную работу. Мне надо было отлучиться из кабинета на кафедру (минут на 7–10). Уходя, я подумала: ну, вот сейчас Лутцу все подскажут, пока меня нет. И результат выйдет нереальный. Вернулась. Все спокойно сидят на своих местах, сосредоточенно пишут. Сдали работы. Проверяю. Никаких сюрпризов. Две пятерки, четверка и еле-еле натянутая тройка у Лутца. Неужели не подсказали? Мне стало любопытно. На следующем занятии, разбирая контрольные, я прямо спросила, не обращался ли Лутц за помощью, когда я отлучалась. Возник разговор, показавший всю разницу подхода к учебному процессу у нас и в Германии. — Я же сюда учиться приехал, а не театр устраивать, — сказал Лутц. — Да, мне с русским трудно. Но если я буду списывать, мне никогда легко не станет. Мне же знания нужны. Я была потрясена! Так все просто! Я тоже ни разу в своей жизни не воспользовалась шпаргалкой. Проще было выучить, чем позориться. И знания у меня в голове. И приносят пользу. Но я, похоже, была редкой птицей в наших краях, где даже в мединститутах умудрялись экзамены по шпаргалкам сдавать. А как же потом лечить людей? Вопрос открытый… Был у меня египетский аспирант Мустафа. Он приехал, не зная ни слова по-русски. Дома он, по-видимому, ходил в национальной одежде, европейский костюм очень его тяготил, рубашка все время вылезала из-под ремня брюк… Он был женат, жена ждала ребенка, он волновался… Никакие занятия в голову не лезли — тоска его заедала. Но что делать? Приехал учиться — учись. Однажды он пришел на урок после выходных, сияя. Он сказал, что два дня занимался только русским языком. «Отлично», — подумала я и решила посмотреть, каковы же результаты. — Как дела? — завела я разминочную беседу. Мустафа заглянул в разложенные на столе записи и ответил непринужденно: — Х-ево. Я не поверила своим ушам! Ну, не готова была такое услышать от иностранного аспиранта. И в ужасе переспросила: — Как-как? Мустафа, очевидно, решил, что плохо произнес ответ на мой вопрос, поэтому поднатужился и очень громко и членораздельно выговорил: — Х…Ё-ВО! Тут я взяла в руки его записи, в которые он заглядывал, и увидела, что за лексику осваивал Мустафа в выходные. В общем, наши ребята-аспиранты из общежития развлеклись на славу. Спросили Мустафу: — У тебя преподаватель молодая? — Да. — Строгая? — Да. — А давай мы тебе поможем, научим, как правильно отвечать на вопросы. И они составили целый разговорник. Вполне невинные вопросы преподавателя перемежались с такими ответами, о существовании которых я в то время и не догадывалась. Таким образом диалоги сияли всей палитрой ярких и причудливых красок ненормативной лексики. Мустафа по выражению моего лица догадался, что что-то не то у него на листочках написано. Схватил их и изорвал в мелкие клочки… И все-таки я его научила говорить по-русски. А когда он научился, сумел объяснить мне, что после обучения в Москве обязательно совершит паломничество в Мекку, так как мы тут все нечистые… Наверняка совершил. Еще очень мне запомнился аспирант-алжирец по имени Бахи. Однажды Бахи пришел на занятия сам не свой. Очень расстроенный. Буквально со слезами на глазах. К тому времени он уже хорошо говорил по-русски. — Что случилось, Бахи? Как дела? — спросила я. — Моя мама очень плохо себя чувствует. Я переживаю за нее. — Ничего, она поправится, не волнуйтесь так, пожалуйста, — пыталась утешать я. Ну на самом деле — Бахи было двадцать семь лет. Сколько могло быть его маме? Страна мусульманская, замуж выдают лет в пятнадцать… Ну, вполне еще молодая женщина его мама в любом случае… Однако Бахи очень волновался. И даже отпросился и полетел на родину, чтобы как-то помочь маме. Вернулся довольно скоро. Радостный. Все в порядке. Маме полегчало. Она поправилась. Жизнь продолжается! — Вы так любите свою маму! — восхитилась я. — Да! Мы с мамой не можем друг без друга. Я ее четырнадцатый ребенок. Последний. — Вот это да! — позавидовала я. — Четырнадцать детей! — Я — самый маленький, — продолжал Бахи. — Мама родила меня в 56 лет. Я не поверила своим ушам. Разве можно рожать в пятьдесят шесть лет? И — сколько же ей теперь? Неужели?.. — Ей сейчас восемьдесят три года, — словно услышав мои мысли, проговорил Бахи. — Она в последнее время устает. Бывает, болеет. А я так люблю свою маму… — Она вас так поздно родила, — только и смогла протянуть я. — Да, — согласился Бахи. — Поздно. И больше не хотела рожать. А мы мусульмане, у нас нельзя применять контрацептивы. — Значит, больше не получалось? Да? — Ну, чтобы не забеременеть, наши женщины стараются как можно дольше кормить своих детей грудью. Пока кормят, не беременеют. Об этом я, кстати, знала. Хотя этот прием давал сбои, но в большинстве случаев так и было… Естественная защита природы, дающей возможность сначала вскормить младенца, а потом уже заводить следующего. Однако Бахи продолжал: — Мама кормила меня до шести лет. Я уже ходил в первый класс лицея, а все никак не мог обойтись без маминого молока. Прибегал домой, бросал ранец, бежал к маме, чтобы приникнуть к груди… Вот это да! То есть мама Бахи кормила его грудью до собственных шестидесяти двух лет! Все дети в их семье, кстати, тоже подолгу вскармливались грудным молоком. Иначе было бы их не четырнадцать, а… Даже и не представляю, сколько. Ведь маму выдали замуж в шестнадцать лет! За сорок лет супружеской жизни можно незнамо сколько родить… Или погибнуть… Но природа все устроила мудро. Только четырнадцать. Все успешные. Кто врач, кто адвокат, кто инженер. Бахи — аспирант в далекой стране. |