Онлайн книга «Брестские ворота»
|
Старик оборвал свою тираду, и в комнате воцарилась тишина. Оба собеседника отлично понимали, что значит сказанное, но Сталин, выдержав длительную паузу, заговорил о другом, спросив: – Что вы имели в виду, упоминая человеческий фактор? Старик ответил не сразу. Он сначала разжал так и лежавшие на столе кулаки, а потом как-то отстранённо, словно говоря самому себе, произнёс: – Солдату на войне хочется побеждать… А тут наваливаются на тебя… Командиров нет, танков нет, самолётов нет… Есть индивидуальный окоп и винтовка, а кто рядом неизвестно… А впереди враги с пушками и пулемётами… Вот и стоит солдатик перед выбором. Или стоять до конца, или?.. И тут возникает вопрос, во имя чего? А жить хотят все, ну и… – Значит, вы считаете… – начал Сталин, и тут старик, вскинув голову, неожиданно прервал вождя: – Именно!.. Вот тут-то революционные выкрутасы и выплывают. Ведь прошло всего каких-то двадцать лет, и все всё помнят… Сталин долго молчал, а потом тихо ответил: – Допустим… Я согласен, это имеет место. Но результаты боёв чётко говорят: очень много зависит от командира. У одних бойцы разбегаются, а у других стойко дерутся. – Конечно, – старик согласно кивнул. – Но и командиры-то думают точно так же, и в результате неудачного боя зачастую одна часть уцелевших покорно идёт в плен, другая разбегается кто куда, а третьи отступают. А когда паника и всё, о чём я говорил раньше, складывается воедино, вот тогда-то вместо обороны получаются чуть ли не ворота… – А как же генералы? – чувствовалось, что за этим вопросом Сталин скрывает что-то своё, и, догадавшись, что вождь имел в виду, старик сказал: – В Наполеоны многие метят. Однако история учит – генералов тьма, а полководцев единицы. Между этими двумя людьми, находившимися сейчас здесь, в комнате, сложились очень непростые отношения. Основой их было взаимное доверие, при этом они и сами не смогли бы объяснить, что именно их связывает, заставляя так относиться друг к другу. Однако факт оставался фактом: вот уже много лет вождь, стоявший во главе огромной державы, время от времени приезжал к старику-отшельнику, одиноко жившему на острове затерянного в лесу озера, и, надо сказать, встречи эти всегда происходили в трудные моменты. Вот и сейчас, словно читая мысли вождя, старик сказал: – Пролетарская солидарность – миф. – А как же быть? Так Сталин мог обратиться к своему конфиденту только в очень немногие минуты некоей близости, и стало ясно, что могучий вождь не только нуждается в поддержке, но и ждёт совета. А старик вытянул руки, снова сжал кулаки и, откинувшись, устремил взор куда-то в пространство. Казалось, сейчас он видит то, что не дано простым смертным. Внезапно голова у него мелко-мелко затряслась, и создалось впечатление, что старик впадает в транс. Однако он, как-то сразу перестав вздрагивать, заговорил чётко и уверенно: – Мы не Европа и не Азия. Ещё Екатерина Великая говорила: Россия – Вселенная! Мы Срединные земли, и у наших народов особая роль. И в трудный час наши люди встанут плечом к плечу и стеной пойдут на супостата, потому что тут Русь Святая… В полной тишине комнаты отчётливо произносимые стариком слова производили странное впечатление. Они шли, будто откуда-то из пространства, будили нечто глубинное, спрятанное за мелочной повседневностью, и вождь всё понял. Война против Германии неизбежно перерастёт в победоносную народно-освободительную войну. Возникла пауза, выдержав которую, Сталин тихо, со значением, наверняка только для себя одного сказал: – А за Брестские «ворота» спросим… Всех спросим… – и в глазах вождя мелькнул тигриный блеск… |