Онлайн книга «Жены, которым не повезло»
|
– Я надеюсь, – ответил я. Какое-то время мы молчали. А уха поистине была царской. Веселов вяло жевал, напрочь лишившись аппетита, изредка посматривая на меня, как мне показалось, с недоверием. Наверное, у него вызывало сомнение то, что человек, любящий вкусно поесть, может еще и успешно расследовать дела… – Скажите, Анатолий Васильевич, – сказал я, промокнув салфеткой рот, – а что вы делали в субботу шестого декабря? – Да… ничего, – как-то неопределенно ответил Веселов. – Совсем ничего? – Ну… да, совсем. Дома сидел, телевизор смотрел… – А встреча с Аидой Владимировной у вас на ту субботу не была запланирована? – Нет, – ответил Веселов. – Мы обычно встречались по будним дням. – И вы ей не звонили? – Звонил. Два раза. Первый раз – часов в двенадцать. – О чем говорили? – поинтересовался я. – Да так, ни о чем, – пожал плечами Веселов. – Ее муж был дома, поэтому я сказал ей… что люблю ее и не дождусь нашей встречи. – А она? – А она делала вид, что разговаривает с подружкой, называла меня Эльвирой и говорила, что непременно посетит мой салон во вторник. Именно во вторник мы и должны были встретиться в следующий раз. – Все? – уточнил я, глядя на Анатолия Васильевича. – Все, – кивнул он. – Вы сказали, что звонили два раза, – напомнил я. – Да, мне просто захотелось услышать ее голос. Просто голос. И я позвонил уже вечером. – В котором часу? – Около девяти. Но она не взяла трубку… – То есть? – вскинул я голову. – Ну, наверное, ее не было дома… – предположил Анатолий Васильевич. – А она всегда отвечала на ваши звонки? – быстро спросил я. – Всегда, – ответил Веселов. – Даже когда муж был дома… У меня по спине побежали мурашки. Так бывает, когда я читаю что-либо выдающееся или смотрю хороший умный фильм. А еще – когда меня посещает правильная мысль. То, что мысль правильная, я ощущаю именно по этим холодным мурашкам… Я не стал говорить Веселову, что около девяти вечера, по показаниям соседки-«молодки», в квартире Крохиных работал телевизор, а сам Крохин, разругавшись с женой, ушел из квартиры и направился в бар «Восточный округ». Аида Владимировна осталась одна и вполне могла говорить с Веселовым долго и без всякой конспирации. Но она не взяла трубку… Не слышала звонка? Но Веселов звонил не единожды. Не хотела ни с кем разговаривать? Но на звонки Веселова Аида Владимировна отвечала всегда. А может, она не отвечала, потому что была уже мертва? Я быстро доел заказанные блюда, спешно рассчитался и поднялся из-за стола. – Так вы найдете убийцу Аиды? – спросил он меня, когда мы уже попрощались. – Найду, – твердо ответил я. – Можете не сомневаться. Мою новую версию о том, что к убийству Аиды Владимировны, возможно, причастен сам Крохин, могла подтвердить или опровергнуть только судмедэксперт Стрелкова. И я поехал к ней, благо был уже вечер и рабочий день закончился. Правда, у лиц с такой специальностью, как у Варвары Вячеславовны, рабочий день был не нормирован и мог закончиться и в одиннадцать, и в половине первого, но я понадеялся на удачу. Конечно, можно было предварительно позвонить и договориться о встрече, но шансов, что Стрелкова согласится со мной разговаривать, честно говоря, немного. К тому же я по опыту знал, что отказать человеку за глаза легче, нежели сказать ему это прямо в лицо. И я решил заявиться к Варваре Вячеславовне прямо домой, как снег на голову. Фактор неожиданности может сыграть мне только на руку. Проживала судмедэксперт Стрелкова в Кузьминках на юго-востоке Москвы, в «хрущевке» на улице Юных Ленинцев, идущей параллельно Волгоградскому проспекту. Скажем прямо, не самый элитный район. Так что, выйдя на станции «Кузьминки», я минут семь-восемь протопал пешочком до Юных Ленинцев, потом повернул налево, и стоквартирная пятиэтажка предстала передо мной во всей своей панельной «красе». В подъезде было холодно, кроме того, пахло кошачьей мочой, щами и еще какой-то кислятиной. Я поднялся на второй этаж и позвонил. Открыли мне не сразу, но никакого изучения меня в дверной глазок не происходило. Да и глазка как такового не имелось. Не было и никаких бдительных вопросов из-за двери вроде «кто там» или «кого еще там принесло на ночь глядя». Мне просто открыли, и все. Открыла женщина лет сорока. А может, мне так показалось из-за ее усталого лица и тусклого взгляда, а на самом деле ей было всего-то тридцать пять. Определить возраст женщины весьма непросто… И в подъезде темновато. – Здравствуйте, – сказал я. Она кивнула и продолжала вопросительно смотреть на меня. – Вы – Стрелкова Варвара Вячеславовна? – Все так, – еще раз кивнула женщина. – Меня зовут Аристарх Русаков, – представился я. – Мне нужно с вами поговорить. – Ага… Вы из эска? – почти без вопросительной интонации спросила Варвара Вячеславовна. – Ну-у… – неопределенно протянул я. – Хорошо, проходите. – Стрелкова отошла от двери, пропуская меня в крохотную прихожую. – Кто там, Варя? – услышал я мужской голос из комнаты. – Это пришли ко мне по работе, – ответила она и повела меня на кухню. «Повела», конечно, сказано излишне напыщенно: всего-то два неполных шага, и мы уже сидели на стареньких плетеных стульях по разные стороны небольшого столика, накрытого зеленой клеенкой. – Чай будете? – спросила Варвара Вячеславовна. – Не откажусь, – улыбнулся я, зная, что за чашкой чая разговорить собеседника гораздо легче… – Спрашивайте, что вас интересует, – сказала Стрелкова, разлив чай по большим кружкам. – Меня интересует время смерти Аиды Владимировны Крохиной, – твердо произнес я. – А разве медицинского заключения в деле нет? – удивилась Варвара Вячеславовна. – Есть, наверное, – ответил я. – Вы что, не читали дело? – Не успел еще. Да меня и интересует всего один вопрос: когда убили Крохину. – С десяти до половины двенадцатого вечера, – последовал ответ. – А по каким признакам определяется время смерти? – спросил я, решив зайти с другой стороны. – В основном по трупным явлениям, – ответила Варвара Вячеславовна. – Во-первых, это снижение температуры тела… Во-вторых, трупное окоченение разных групп мышц, состояние кожи и слизистых, цвет трупных пятен… – Скажите, а с какой точностью можно определить момент смерти по этим… трупным явлениям? – поинтересовался я. |