Онлайн книга «Жены, которым не повезло»
|
Интересно, Макар, как Герцен и Березовский, поедет в Лондон и там будет оцивилизовываться? Так сказать, подальше от русского мира… Зачем-то прочитал про хеджирование и деривативы – ни черта в этом не понял, только время зря потратил. Полюбовался на пухленького полуторагодовалого принца Джорджа… Крайне опечалился заявлением вице-премьера Ольги Голодец, что хотя количество бедных в России уже достигло на 15 декабря 2014 года почти шестнадцати миллионов человек, цифра эта будет расти и дальше (интересно, я окажусь в числе тех самых безработных? Судя по тому, как разворачиваются события, то да). Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Стабилизируемся, господа! Конечно, я далеко не оппозиционер и уж тем более не приверженец их политических взглядов, но все-таки… Э-хе-хе! Короче, кругом полная безнадега и реальный кирдык, как говорят наши братья татары. Нагнали страху на население. А ведь это становится уже законом: каждый новый год чем-то хуже предыдущего. Кажется, уже падать-то некуда, ан нет, снизу еще постукивают. Каков, интересно, будет наступающий год? И какую новую подлянку он выкинет для нас, кроме вводимого налога на недвижимость? Я вздохнул и оторвался от монитора. И в это время услышал нерешительный стук в дверь. – Да! – громко сказал я, развернувшись в кресле лицом к двери. – Здрасьте, это я, Маша… – Здравствуйте, Мария Афанасьевна. Проходите, присаживайтесь, – сделал я широкий жест рукой, будто предлагал ступить во дворец. Женщина робко и как-то бочком прошла в кабинет и примостилась на краешке кресла. Обычно бойкая и острая на язычок, насколько я успел заметить, Маша Федосова явно стеснялась, и я, чтобы успокоить ее, мягко улыбнулся: – Усаживайтесь поудобнее, Маша, и не волнуйтесь. Вы пришли не в министерство. И даже не в соцзащиту. Вы пришли на рядовое производство. На фабрику, так сказать, где делаются телевизионные передачи. Кроме того, в этот кабинет, я думаю, до конца дня никто больше и не придет… Маша села в кресло поглубже, что получилось у нее с трудом ввиду дородной комплекции, и сказала: – Но ведь я все равно в гости пришла. – В гости, – согласился я. – Но не к министру и даже не к его заместителю, а к рядовому репортеру. – Я бы не сказала, что вы рядовой, – заметила Маша, потупившись. – Ну, пусть я буду лей… нет, скорее старший лейтенант, – улыбнулся я. – Чин все равно небольшой. – Умеете вы… это… – Она замолчала, не договорив. – Успокоить? – догадался я. – Ага, – кивнула Маша. – А вы уже успокоились? – Да, – слегка улыбнулась она. – Тогда рассказывайте, – предложил я. Маша какое-то время собиралась с мыслями. Я терпеливо ждал. Мне даже стало интересно, что такого у нее было ко мне, раз она так долго собирается и не решается начать говорить. Наконец Мария Афанасьевна выдохнула и проговорила: – Пашку снова хотят посадить… – Какого Пашку? – удивленно посмотрел я на Федосову. – Брата моего. Он, конечно, непутевый, но не убийца… – Ему что, предъявлено обвинение в убийстве? – Пока с него взяли только подписку о невыезде, – ответила Маша. – Но и он, и я чувствуем, что за ним скоро придут. Ведь настоящего убийцу полицейские найти не могут. Не найдут, так и отыграются на нем, ироды проклятые… – Простите, но чтобы, как вы говорите, «отыграться» на вашем брате и предъявить ему обвинение в убийстве, нужны веские улики, доказательства, – заметил я, как мне показалось, вполне резонно. – А их, как я понимаю, у следствия нет, иначе его бы уже давно арестовали и посадили в КПЗ, а с него, как вы говорите, лишь взяли подписку о невыезде. – Улики будут, – рассерженно посмотрев куда-то вдаль, заверила меня Маша. – Это только дело времени. Вы же знаете, как у них там все делается. – Я бы не стал так огульно утверждать. Если ваш брат никого не убивал, то откуда у следствия появятся улики, изобличающие его в убийстве? – Эх, Аристарх Африканыч, – снисходительно посмотрела на меня Мария Афанасьевна, как смотрят взрослые люди на несмышленого младенца. – Хороший вы человек, вот только очень наивный. Но ведь не все такие. Далеко не все. Ну, подбросят Пашке что-нибудь с места убийства, и привет. И загремит он под фанфары в четвертый раз. – У него что, три судимости уже было? – Да, три. Непутевый он у меня, я же вам уже говорила. – Непуте-е-евый, – протянул я. – Ничего себе непутевый – три ходки за спиной. – Ну, так сложилось, – опустила голову Маша. – А какая у него, так сказать, криминальная специализация? – немного подумав, спросил я. – Он квартиры богатеев обворовывает. – Что-то вроде Робин Гуда? – Я попытался не улыбнуться. Она молча пожала плечами. – Значит, он вор-«домушник», – резюмировал я. – Да, вот вы сказали, улики могут и подбросить. А вы кого-нибудь конкретно имели в виду? – Да, есть такие, – поспешно ответила Маша, вновь становясь бойкой и острой на язычок. – Это следователь Михеев, который ведет дело. – Михеев? – переспросил я. – А он откуда? – Из Следственного комитета. – То есть делом об убийстве, где косвенные улики указывают на вашего брата Пашу, занимается Главное следственное управление по городу Москве? – уточнил я. – Ну да. Наверное, – не совсем уверенно ответила Маша. – Там бабу какой-то шишки убили, вот Следственный комитет это дело у районного полицейского отделения и забрал. Так мне Паша сказал… – Понял. А еще что вам сказал Паша? – с небольшой долей сарказма спросил я. – Что он не убивал никого. И что если настоящего убийцу не найдут, то все подведут под него. Подставят, – добавила она популярное словечко, употребляемое в детективных сериалах. – Ну что ж, тогда вашему брату следует быть крайне осторожным. Свои сомнительные дела, если они у него, конечно, имеются, по телефону не обсуждать, ни по домашнему, ни по сотовому тем более. Если он оставляет где-нибудь свою машину на время, то всегда потом, вернувшись к ней, проверять, не подбросили ли в нее что-нибудь. Смотреть в бардачке, под сиденьями, в багажнике. И при обнаружении какого-либо предмета, которого раньше у него в машине не было, ни в коем случае не трогать его руками… – У него нет машины, – воспользовавшись паузой, вставила Маша. – Это даже хорошо, – констатировал я. – Дальше: когда он уходит из своей квартиры, пусть оставляет какую-нибудь заметочку, в смысле «маячок». Скажем, приклеивает волосок между полотном двери и косяком. Или тонкую леску. Если кто-то проникнет в квартиру в его отсутствие, он это поймет, ведь волосок или леска будут оторваны, и в таком случае пусть в квартиру не заходит… |