Онлайн книга «18+, или Последний аргумент»
|
Нагнувшись к Валенсии, Мария по-испански говорила ей почти на ухо: – «Камилла» держит за тобой большой долг… – Сколько? – спросила Валенсия. – Больше ста тысяч. – Долларов или рублей? – Евро. – Я отдам через два года. – Не знаю, согласятся они или нет. Валенсия отпила пунш. – Сейчас у меня нет таких денег. – А они и не просят, – сказала Мария и тоже потянула пунш через соломинку. – У нас другая просьба. – Какая? – Родине нужна твоя помощь. «Так, – подумала Валенсия, – опять какие-нибудь секреты лазерных пушек или электроника для противокорабельных ракет и истребителей МиГ-35, которые после провала хьюстонской группы Фищенко остались без этой начинки». Но даже если Иван Серпухов будет шантажировать фотографиями ее пионерского детства в «Ласточке» и «Розарии № А08», она не будет этим заниматься. Нагнувшись к Марии, Валенсия сказала: – Даже если меня попросит сам Путин, я не буду этого делать. Мария удивленно повернулась к ней: – Путин? При чем тут? Разве твоя родина Россия? Теперь удивилась Валенсия: – А разве нет? – Куба! – жестко сказала Мария. – Твоя родина – Куба. Ты забыла? По правде говоря, Валенсия действительно это забыла, а если изредка и вспоминала, то только мамины мягкие коленки и белые пляжи Плайя Эсмеральда в Гуардалаваке. А Мария, не дождавшись ее ответа, продолжила: – Ты кубинка, и Кубе нужна твоя помощь. Понимаешь, раньше нас кормил Советский Союз – покупал сахар, платил за военные базы. А теперь это кончилось. Нефти на Кубе нет, сахар никто не покупает, и страна просто гибнет. Америка должна отменить эмбарго. Тогда на Кубу хлынут туристы, привезут деньги… Валенсия опешила: – Ты серьезно? И Фидель согласится на это? – И Фидель, и Рауль, – сказала Мария. – Они уже пробуют это через бразильского посла. Но Белый дом и слышать не хочет… Тут в третий раз к «сестрам» подвалил рослый пьяный немец, со спины обнял их обеих за талии: – Okay, girls, I’m taking bough of you! How much? [14] Они оттолкнули его руки, Мария спокойно сказала: – Sorry, sir, we’re not prostitutes [15] . – Oh, come on! – хмельно не поверил он. – Tell me how much? [16] – What’s your name? [17] – спросила у него Валенсия. – I’m Zigfrid! – гордо представился он. – Zigfrid Krause, Douche bank! Can I buy you a drink? [18] – Herr Krause, – попросила Валенсия, вспомнив уроки немецкого в «Розарии № А08», – bitte halten, sie weg von uns, wir sind nicht Prostituierte [19] . Немец изумленно отшатнулся, икнул и отошел. – Красиво, – по-испански сказала Мария Валенсии и повернулась к бармену: – Еще два пунша, пожалуйста. Когда он поставил перед ними два пунша, «сестры» продолжили беседу. – Обама считает: когда Куба обанкротится, кубинцы сбросят хунту Кастро, – сказала Мария. – Но будет это или не будет, никто не знает, а сейчас там дети голодают. – А я-то что могу сделать? – удивилась Валенсия. Мария усмехнулась: – Ты – можешь. У тебя есть последний аргумент. – Ты с ума сошла? – воскликнула Валенсия. – Я не могу трахнуть американского президента! – Почему? – спросила Мария. – Мерилин Монро могла, и Моника Левински смогла. Думай позитивно. – И снова перешла на испанский: – Чтобы подняться на Эверест, нужно только сказать себе: «Я поднимусь на Эверест!» И всё. Валенсия не успела ответить – сзади их обеих снова обхватили мужские руки, и уже не две, а четыре. Это Зигфрид Краузе вернулся с приятелем-тяжеловесом, оба они любовно обняли Марию и Валенсию, и Краузе, сжав руки у Валенсии на груди, сказал: – Meine lieben! Preis spielt keine Rolle! Deutsch Sex besten der Welt! [20] – So wahr! [21] – подтвердил тяжеловес, всем своим весом налегая на Марию. – Wenn Sie nicht sofort zu entfernen Ihren eigenen Händen, werden Sie bedauern, [22] – мягко предупредила Валенсия. – Ich werde es nicht bereuen. Du hast so eine Brust! [23] – сказал Краузе. Валенсия посмотрела на Марию, и та утвердительно опустила ресницы. А в следующую секунду «сестры» приемом карате легко освободились от немецких объятий и еще двумя ударами обрушили немцев на пол. Ресторан застыл, как в стоп-кадре. В этой мертвой паузе Валенсия бросила на барную стойку пятидесятидолларовую купюру и кивнула «сестре» на выход. А еще через десять минут серебристая «Ауди Q5» Валенсии тормознула у станции сабвея Фултон-стрит, где пересекались ветки поездов A, C, J, Z, 2 и 3. – Ты уверена, что не хочешь поймать такси? – спросила Валенсия. – Конечно, – улыбнулась Мария, застегивая плащ. И достала из кармана нефритовое яйцо. – Я могу оставить это себе? – Можешь, – ответила Валенсия. – Только тщательно мой перед каждой тренировкой. – Спасибо. Такси я поймаю на другой станции, так надежней. А ты не забывай о Кубе, там дети голодают. Если забудешь, мы напомним. Пока, сестренка! С этими словами Мария вышла из машины и, пригнувшись навстречу ледяному ветру, пошла к дверям станции. – Пока, сестренка… – задумчиво произнесла ей вслед Валенсия. 6
Назовите это как хотите – голос крови, генетическая память или еще как-то, но теперь слова Марии: «там дети голодают» не давали Валенсии покоя. Она вспомнила свой кубинский детдом в «Casa de Niños Sin Amparo» – в то время там было неплохо, дети, во всяком случае, не голодали. Но Иван Серпухов забрал ее оттуда и увез в Москву. С тех пор она почти ничего не знала о родине и не следила за тамошними событиями. Однако теперь… Валенсия зашла в Интернет и набрала в поиске Google «Экономическое положение Кубы». То, что она прочла, огорчило ее вконец. |