Онлайн книга «Свидание в Хэллоуин»
– Простите, а как Марина восприняла ваше замужество? – В штыки! Молодые бывают безжалостны. Она твердила, что Гера – это мой супруг – не испытывает ко мне никаких чувств, обвиняла его во всех грехах. Называла скрягой, дескать, он меня использует и… в общем, какая разница? Мне неприятно об этом говорить. Борисов уже успел выяснить по своим каналам, что Герасим Осокин, отчим Марины, имеет небольшой бизнес и собственную жилплощадь. Но живет в квартире жены. Причин на то может быть множество. В конце концов, это его личное дело. – Вы остались на своей фамилии? – Да, – кивнула Тамара Валентиновна. – Зачем мне возня с документами? Паспорт менять пришлось бы и прочее. На работе привыкли, что я Степнова, – и коллеги, и больные. Муж отнесся к моему решению с пониманием. Она не выглядела убитой горем женщиной, которая недавно похоронила единственную дочь. Не исключено, что мать ревновала молодого супруга к Марине… и могла ее убить. Чудовищно? Дико? Тысячу раз да! Но подобное случается. Эта некрасивая, рано состарившаяся дама вдруг обрела любовь, в которой заключался весь смысл ее жизни, а дочка представляла серьезную угрозу семейному счастью. Тут уж не до родственных уз… – В квартире Марины что-нибудь пропало? – спросил Борисов, возвращаясь к роли исследователя в области криминальных преступлений. Тамара Валентиновна пожала плечами: – Не возьму в толк, на что грабители позарились? Перевернули все вверх дном, наверное, деньги искали. – У Марины водились большие деньги? – Откуда? Только ее зарплата. Хотя… честно скажу, не знаю. Если она с каким-нибудь бандитом спуталась, то ничего исключить нельзя. Ох, Маринка, Маринка! Доигралась! Она всхлипнула без слез, прижала платочек к сухим глазам. «Должно быть, напилась транквилизаторов, вот и кажется, что ей не жаль погибшую дочь, – подумал Борисов. – Не стоит делать поспешных выводов». – Могу я поговорить с вашим мужем? – Он вам ничего нового не скажет, – вскинулась Степнова. – Оставьте нас в покое! То полиция допытывалась, что да как, теперь вы явились. Сколько можно нас терзать? К чему вы клоните? Хотите нас обвинить в смерти Марины? Скажите еще, что ее квартира теперь достанется нам! – Я не то имел в виду… Женщина уже не слушала. Ее лицо перекосилось, черный платок сбился, спутанные волосы упали на лоб. – Оставьте меня! Не прощаясь, не оборачиваясь, она побежала по скверу к остановке метро. Борисов смотрел ей вслед. Как-то странно ведет себя Тамара Валентиновна. Подозревать ее в убийстве дочери нет никаких оснований… чего она дергается, психует? Надо бы все же поговорить с Осокиным… Борисов понимал, что напрасно теряет время. Семейная драма, или, скорее, фарс этих людей, ничем ему не поможет в поиске Астры Ельцовой. Да и к убийству Марины ее мать и отчим вряд ли имеют отношение. Разве что косвенное. Не будь между ними взаимных обид и раздора, глядишь, и выплыли бы факты, способные пролить свет на тайну смерти молодой женщины. Николай Семенович подумал о Захаре. Уж больно тот жидок, трусоват, чтобы решиться на убийство. Подленькие мыслишки он, может, и вынашивал, но убить человека не осмелился бы. Такие пасуют в самый последний момент. Вот Астра – другое дело. Она хоть и женщина, а фору даст десятку Иваницыных. Правда, не настолько она ревнива и не настолько подвержена бурным страстям – на роль Отелло в юбке дочь Ельцова не годится. Но кто-то же убил Марину Степнову?.. * * * Не раздеваясь, в камзоле и башмаках Брюса, Матвей побежал к телефону, интуитивно понимая, чей голос услышит. И не ошибся. – Это я, Астра… – прозвучало в трубке. – Вы меня помните? – Да. Что-то случилось? Он машинально взглянул на часы – четыре утра. Ничего себе, погуляли! – Простите, я, наверное, вас разбудила… – Нет, я не сплю. – Я… в общем, мне не к кому обратиться, кроме вас… Ночью я приходила к вашему дому, открыла сарай и взяла вашу куртку. На улице холодно, а мне нечего было надеть. – Она судорожно вздохнула. – Я не знаю, что мне делать! – Астра! Вы в Камышине? – Да. У автовокзала. Здесь есть телефон. – Что произошло? – Долго рассказывать. – У вас есть деньги? Вы можете приехать в Москву? Я вас встречу. – Деньги есть… но приехать не могу. – Почему? – Нельзя. Вдруг меня будут искать? Я должна где-нибудь спрятаться. – Хорошо, я понял. На самом деле он был в полном недоумении. – Я боюсь, – прошептала она в трубку. «Она мне звонит, потому что надеется на мою помощь, – подумал Матвей. – Она хочет, чтобы я приехал». – Я приеду, – сказал он, не раздумывая. – Уже выезжаю! Там, в сарае, где вы взяли куртку, есть немного сена – на нем можно подремать до утра. Только постарайтесь, чтобы вас никто не увидел. Возвращайтесь к дому, пока темно. И не высовывайте носа до моего приезда. – Спасибо… – с облегчением выдохнула она. – Вы меня не бросите? – Конечно, нет. Я не для того спасал вас от бешеного пса, чтобы вы попали в новую беду. Матвей быстро переоделся, захватил с собой расписание электричек и вызвал такси. По дороге он прикинул, когда доберется до Камышина. Получалось, Астре придется ждать его как минимум часа три. Их короткая встреча была так свежа в памяти, что он удивился. Он как будто предвидел этот звонок с просьбой о помощи, потому и дал Астре визитку. «Я хотел снова ее увидеть, – вынужден был признать Матвей. – Я рад, что у меня есть повод для этого». Ночь Хэллоуина оказала на него необъяснимое влияние, особенно зловещий маскарад, который преобразил людей не только внешне, но и внутренне. Впервые в жизни Матвей ощутил себя другим человеком – каким-то давно умершим петровским вельможей. Поразило его и то, что он раньше, задолго до этой ночи заинтересовался Яковом Брюсом, читал о нем и ездил в усадьбу «Глинки», где отставной фельдмаршал предавался своим чудачествам. Видение, посетившее Матвея на Сретенке, – Сухарева башня и женщина, позвавшая его за собой, – теперь казалось каким-то минутным помрачением рассудка. «Бывают же миражи в пустыне, – рассуждал он. – Почему бы миражу не появиться в городе? Ночь, снег, особый психологический настрой… всеобщее намерение быть кем-то другим – вот и почва, которая подготовила странную галлюцинацию». До этого Карелин о галлюцинациях только слышал. «Обман зрения, обоняния, осязания и слуха вследствие психического расстройства или под воздействием наркотиков», – такая формулировка его не устраивала. Легче всего приписывать сбоям в психике любые явления, не укладывающиеся в рамки научных объяснений. Приклеил ярлык – и готово, напрягать мозги незачем. |