Книга Таинственный сапфир апостола Петра, страница 4 – Наталья Александрова

— Я же просила — без шума! — поморщилась хозяйка и продолжила, обращаясь к новому гостю: — Посмотрите, полковник, как она красива!

Полковник не сразу понял, о чем или о ком она говорит. Когда же понял, он послушно приблизился и бросил взгляд на то, что разглядывала женщина. На предметном столике микроскопа лежала огромная яркая бабочка с изящно развернутыми крыльями, покрытыми сложным красновато-коричневым узором.

— Это сатурния атласная, Attacus Atlas, одна из самых больших бабочек в мире. Но теперь посмотрите на нее в микроскоп! — потребовала женщина.

Полковник заглянул в окуляры микроскопа — и отшатнулся от неожиданности: перед ним оказалось какое-то уродливое, страшное существо, словно порожденное кошмарным сном.

— Что с вами, полковник? — Женщина засмеялась неожиданно резким, каркающим смехом. — Она вас напугала? А я думала, вас невозможно испугать!

— Простите, Елена Юрьевна, это от неожиданности! Я не думал, что эта бабочка такая…

— Конечно, я понимаю. — Женщина пристально взглянула на него. — Когда видишь перед собой такую красоту — не ждешь, что под ней скрывается нечто совсем другое. Но ведь вы, как и я, хорошо знаете, что так бывает всегда: то, что издали кажется прекрасным и безобидным, таит в себе страшные сюрпризы…

Полковник промолчал: он знал, что его ответа не ждут.

— Что же я, — спохватилась вдруг хозяйка. — Вы с дороги, а я даже не предложила вам чаю… или кофе?

— Лучше чаю.

— Да, конечно! — Елена Юрьевна снова хлопнула в ладоши. Тотчас же в глубине комнаты открылась уже знакомая полковнику неприметная дверь, и появилась та самая девушка в темном платье, которая только что увела майора.

— Лиза, солнышко! — проговорила хозяйка. — Принесите полковнику чашку чая. Насколько я помню, он любит молочный улун.

— Совершенно верно, — кивнул полковник.

Девушка бесшумно удалилась.

Елена Юрьевна проводила ее взглядом и снова повернулась к своему гостю:

— Полковник, вы знаете, почему я так люблю бабочек?

Мужчина знал, что и на этот раз отвечать не нужно. Он просто придал своему лицу вежливо-внимательное выражение.

— Я люблю их за то, что они способны к удивительному, поистине волшебному перерождению. Сегодня она невзрачная гусеница, зеленая или коричневая, завтра — куколка, а послезавтра… послезавтра превращается в прекрасное крылатое существо! В живой летающий цветок! Мы должны учиться у них, должны уметь раскрывать спрятанную в нас красоту… или уродство. Некоторым людям это удается, некоторые люди проходят метаморфозу и удивительным образом меняются, а другие так и проживут всю жизнь невзрачной гусеницей. Впрочем, — спохватилась женщина. — Я пригласила вас не для того, чтобы вы выслушивали эти сентенции. Я хочу показать вам одну вещь… точнее, ее изображение… Подайте-ка мне вот ту книгу! — Она показала на один из стеллажей.

Полковник бережно снял с книжной полки массивный том в кожаном переплете с золотым тиснением, положил на стол перед хозяйкой. Та раскрыла его примерно на середине, показала цветную гравюру, прикрытую для сохранности тонкой папиросной бумагой. — Красивая вещь, не правда ли?

— Да, очень, — согласился полковник, ожидая продолжения.

— Не просто красивая, — продолжила женщина изменившимся, как бы потускневшим голосом. — Это — один из самых значительных артефактов в мире, может быть — самый значительный. Тот, кто владеет этим артефактом, получает в свои руки такую власть… Ладно, не будем говорить раньше времени…

— И кто же сейчас владеет этим артефактом? — осторожно осведомился полковник.

— Сейчас — никто, — ответила женщина, быстро взглянув на него. — В настоящее время артефакт разделен. Но он… Он хочет соединиться, хочет вернуть свою былую мощь. И мы с вами сделаем так, чтобы это произошло. Вы принесете мне все его части, и здесь, в этом доме, произойдет чудо. Он воссоединится, станет единым целым, и тогда… Впрочем, не будем забегать вперед.

Она замолчала, пристально взглянула на полковника и повторила своим мелодичным голосом:

— Не будем забегать вперед. Пока, полковник, вы должны найти и принести мне все части этого артефакта. Я передам вам все материалы, которые у меня есть…

Елена Юрьевна снова хлопнула в ладоши. В комнату тут же вошла девушка с подносом в руках. На подносе стояла чашка чая и лежала тонкая пластиковая папка с какими-то документами.

Полковник бережно взял эту папку, положил ее на край стола, пригубил чай.

Лиза снова тихо удалилась.

Елена Юрьевна дождалась, пока полковник допьет чай, и негромко проговорила своим мелодичным голосом:

— Вы поняли, полковник? Мне нужна эта вещь, очень нужна. Надеюсь, вы мне ее принесете…

Она замолчала, не сводя взгляда со своего собеседника, и это молчание, и этот взгляд были наполнены смыслом.

Полковник отлично понял, что значил этот пристальный взгляд: если он не принесет ей то, что она хочет, ему придется плохо. Очень, очень плохо.

Он почувствовал себя так, как в то мгновение, когда взглянул в микроскоп на бабочку: за красивой оболочкой скрывалось нечто уродливое, безжалостное и опасное.

Агния провела помадой по губам и в последний раз окинула себя взглядом в зеркале. Все в порядке — костюм, макияж и, самое главное, — выражение лица. Спокойное, сдержанное, деловое. Правильно, она здесь не на отдыхе, а по работе. Они с шефом прилетели на антикварный художественный аукцион «Ка Чезаре». Ее шеф господин Боровой — владелец сети антикварных салонов в Москве, Петербурге и еще нескольких городах. Человек, прямо скажем, отнюдь не бедный. Дела у него идут неплохо, уж Агния знает это не понаслышке. Сюда, в Венецию, они прибыли вчера вечером, аукцион начинается сегодня. Как всякий деловой человек, шеф ценит свое время.

Агния посмотрела на часы и заторопилась. Но не успела выйти, как в сумочке зазвонил мобильник.

— Агния Львовна? — послышался в трубке голос Толика. — Антон Степанович просил узнать, вы скоро спуститесь?

Так… Агния с трудом проглотила готовые сорваться с губ резкие слова, сосчитала в уме до десяти. С Толиком нужно вести себя спокойно и сдержанно, никак не реагировать на мелкие колкости. На ее часах без трех минут двенадцать, они договорились встретиться внизу в холле в полдень. Так какого черта?

Либо Толик проявляет инициативу, чтобы досадить ей лишний раз по мелочи, либо шеф встал сегодня не с той ноги и с утра ищет, на ком бы сорвать злость.

— Иду, — сказала она спокойно, — уже спускаюсь.

С Толиком у нее отношения не сложились. Он был у шефа охранником, водителем, иногда нянькой. В тех редких случаях, когда в душе у шефа поднимало голову его рабоче-крестьянское происхождение и он свински напивался. Как говорил дед Агнии, до положения риз.