Онлайн книга «Жестокие слова»
* * * Питер налил им всем выпивку — всем, кроме Рут, которая уже успела налить себе и уселась перед огнем посреди дивана, прихлебывая виски из стакана. Роза, переваливаясь, прошла по комнате — на нее больше никто не обращал внимания. Даже Люси, золотой ретривер Питера и Клары, почти не смотрела на Розу. Когда поэтесса в первый раз пришла со своей уткой, хозяева потребовали, чтобы утка осталась за дверью, но Роза так раскрякалась, что они были вынуждены открыть ей дверь — только тогда утка успокоилась. — Bonjour, — раздался из прихожей знакомый низкий голос. — Боже, неужели вы пригласили Клузо? [26] — спросила Рут, обращаясь к пустой комнате. Пустой, за исключением Розы, которая устремилась к хозяйке и встала рядом с ней. — Очень мило, — заметила Изабель Лакост, когда они прошли из прихожей в просторную кухню. Длинный кухонный стол был подготовлен к трапезе, на нем стояли корзиночки с нарезанными батонами, масло, кувшины с водой и бутылки с вином. Здесь пахло чесноком, розмарином и базиликом — все свежее, только что с огорода. А в середине стола красовались поразительные букетики алтея, белой плетистой розы, клематиса, душистого горошка и ароматных розовых флоксов. Налили еще выпивку, и гости переместились в гостиную, где переходили с одного места на другое, то пощипывая сыр, то попивая апельсиновый сок, то грызя фисташковые орешки. В другом конце комнаты Рут допрашивала старшего инспектора: — И вы даже не подозреваете, кто такой этот убитый? — К сожалению, — ровным голосом ответил Гамаш. — Пока. — А вы знаете, чем его убили? — Non. [27] — Есть какое-то представление о том, кто это сделал? Гамаш отрицательно покачал головой. — Есть какое-то представление, почему это случилось в бистро? — Ни малейшего, — ответил Гамаш. Рут сердито посмотрела на него: — Хотела убедиться, что вы, как и всегда, некомпетентны. Приятно, что можно хоть в чем-то быть уверенным. — Благодарю вас за одобрение. Гамаш слегка поклонился Рут и направился к камину. Он взял кочергу и принялся ее изучать. — Это кочерга, — сказала Клара, возникнув у его локтя. — Чтобы шуровать в топке. Она улыбалась, глядя на него. Гамаш понял, что вид у него, должно быть, странный: разглядывает кусок металла, словно никогда не видел кочергу прежде. Он положил кочергу. Крови на ней не было. К его облегчению. — Я слышал, что через несколько месяцев у вас будет выставка. — Он повернулся к Кларе с улыбкой на губах. — Вероятно, это будет захватывающее зрелище. — Ну, если вас захватывает, когда к вашему носу подносят сверло бормашины, то да. — Так плохо? — О, вы же понимаете. Это пытка. — Вы закончили все картины? — Они все готовы. Дерьмо, конечно, но, по крайней мере, они закончены. Обсудить, как их развешивать в галерее, приедет сам Дени Фортен. У меня в голове уже выстроился определенный порядок. Если он не согласится, у меня есть план. Я начну плакать. Гамаш рассмеялся: — Именно так я стал старшим инспектором. — Я же тебе говорила, — прошипела Рут, обращаясь к Розе. — Ваша живопись великолепна, Клара. И вам это известно, — сказал Гамаш, уводя Клару в сторону. — Откуда вы знаете? Вы видели только одну вещь. Может быть, другие — полный провал. Не знаю, не ошиблась ли я, подбирая краски по номерам. Гамаш скорчил шутливую гримасу. — Хотите их увидеть? — спросила Клара. — Очень. — Отлично. Давайте после обеда. Так у вас будет около часа, чтобы попрактиковаться говорить: «Боже мой, Клара, ничего лучше этого в истории живописи не было!» — Толкаете меня на подхалимство? — улыбнулся Гамаш. — Именно так я и стал инспектором. — Вы настоящий человек эпохи Просвещения. — Я смотрю, у вас это тоже неплохо получается. — Merci. Кстати, о вашей работе: вы так и не знаете, кто этот убитый? — Она понизила голос: — Вы сказали Рут, что не знаете. Но так ли это на самом деле? — Думаете, я стал бы ей лгать? — спросил Гамаш. Впрочем, почему бы и нет, ведь все остальные лгут. — Вы хотите узнать, насколько близко мы подошли к раскрытию преступления? Клара кивнула. — Трудно сказать. У нас есть некоторые наводки, некоторые идеи. Наша задача осложняется тем, что мы не знаем, кем был убитый. — А что, если так и не узнаете? Гамаш посмотрел на Клару. Послышалось ли ему, или в ее голосе действительно прозвучала какая-то нотка? Недостаточно хорошо скрытое желание, чтобы они никогда не выяснили, кем был убитый? — Это затрудняет нашу работу, — согласился он, — однако не делает ее невыполнимой. В его голосе, звучавшем до этого расслабленно, появилась жесткость. Он хотел, чтобы Клара знала: так или иначе, но они раскроют это преступление. — Вы были вчера в бистро? — Нет, мы ездили с Мирной на ярмарку. Обед там был ужасный — картошка фри, бургеры, сахарная вата. Покатались немного на лошадях, посмотрели выступление местных талантов и вернулись сюда. Мирна, наверное, потом пошла в бистро, но мы устали. — Мы знаем, что убитый не из местных. Он чужак. Вы не видели в деревне посторонних? — Появляются тут туристы с рюкзаками, велосипедисты, — задумчиво сказала Клара, прихлебывая красное вино. — Но большинство из них моложе. Насколько я понимаю, убитый был довольно пожилым человеком. Гамаш не сказал ей о том, что сообщила ему сегодня утром коронер. — Рор Парра поведал агенту Лакост, что видел кого-то этим летом — человек скрывался в лесу. Вы что-нибудь об этом знаете? — Он внимательно посмотрел на нее. — Скрывался? Это звучит как-то мелодраматично, верно? Нет, ни я, ни Питер никого не видели. Он бы мне сказал, случись что-то такое. Мы проводим много времени в своем саду. Если бы кто-то появился, мы бы увидели. Она махнула в сторону заднего двора, сейчас погруженного в темноту, но Гамаш знал, что он большой и уходит слегка под уклон к реке Белла-Белле. — Мистер Парра видел его не там, — возразил Гамаш. — Он видел его там. — Он показал в сторону старого дома Хадли на холме. Они взяли свои стаканы и вышли на веранду. На Гамаше были брюки из шерстяной ткани, рубашка, пиджак, галстук. На Кларе — свитер, очень кстати. В начале сентября ночи становились длиннее и холоднее. Во всех домах деревни горел свет. Даже в доме на холме. |