Книга Часовой механизм любви, страница 13 – Алла Полянская

Кот, словно понимая, что речь о нем, ткнулся головой в ладонь хозяйки.

– Красавец. Никогда не видел подобного.

– Да, марги – прекраснейшие из кошек. Просто они живут в тропиках, и здесь ему не место. Но выпустить его на волю, поехав в тропики, я не могу – стерилизованный и прирученный, он там не выживет. А потому я, как могу, делаю его жизнь если не счастливой, то хотя бы сносной. Я очень надеюсь на то, что ему не совсем плохо у меня.

– И он целый день дома один?

– Он не слишком зависим от компании, так же, как и большинство кошек. Он ночной житель, охотник, и днем в основном спит – ему не надо охотиться, он всегда сыт, а потому может позволить себе спать столько, сколько требуется, чтобы быть здоровым. Кошкам надо потреблять много белковой пищи, чтобы спать. Ну а почти все вечера и ночи мы проводим вместе. Начиная с апреля все лето и весь сентябрь – я его гулять вывожу, он даже охотится. Все, хватит болтовни, ступайте в столовую, я скоро приду.

Шатохина встала и пошла вверх по лестнице, кот тенью метнулся за ней.

4

– Купер, ты ок?

– Да, вполне. Тут случилось кое-что, я пропаду на некоторое время. Скажи нашим, что жив-здоров.

– Скажу. Стая говорит, если помощь нужна – сразу зови.

– Спасибо, Сань. Скажи, что я скучаю.

– Мы тоже скучаем по тебе, Купер. Возвращайся.

* * *

– Федь, это сделал кто-то из своих.

Егор молча пьет чай и слушает затянувшийся спор. Кот сидит под потолком – скорее даже возлежит на толстом бревне, словно выросшем из стены. Как и говорила Шатохина, лазать Патрик очень любит. Сейчас он щурится и прислушивается к разговорам, и Егору кажется, что кот понимает каждое слово.

– Я это понимаю, но ума не приложу, кому она мешала. – Федор встает и подходит к окну. – Она работала в отделе логистики, занималась маршрутами на своем направлении. То есть с деньгами связана не была, всеми финансами заведует Шаповалова.

– Кстати, та еще сука. – Инна посмотрела на кота и послала ему воздушный поцелуй. – Шаповалова все финансовые операции с перевозчиками замкнула на себе. То, что она там что-то мутит – к гадалке не ходи, если нанять толкового аналитика, он в два счета все выяснит. Но вряд ли убийство – дело рук Шаповаловой, тут что-то личное. Такое убийство – это не моментальный порыв, тут другое. Кто-то готовился, продумывал план, кто-то, кого эта девушка знала, и он не вызывал у нее подозрений. С кем она спокойно пошла на крышу, как ходила, возможно, не раз.

– Не раз? – Егор вспомнил вчерашний подслушанный разговор. – Не раз…

– Егор Алексеевич, вы что-то вспомнили?

– Я не знаю, Инна. Может, это совсем не важно.

– Но вы все равно скажите нам.

У Шатохиной зазвонил сотовый в кармане. Егор перевел дух – он совсем не хотел рассказывать о том, что случайно подслушал разговор двух девиц на крыше.

– Приезжай. – Инна отложила телефон. – Федь, там голубцы остались? Дэн приедет злой и голодный. Так что вы там видели, Егор Алексеевич?

– Я вчера вышел на крышу подышать. Я не видел девушек, они были с другой стороны воздуховода. И вот одна, Соня, говорила этой… Маше… чтобы та меня охмурила. Перечислила всех, кто может попытаться сделать то же самое, и сказала… сказала, что ни у кого больше нет шансов. Потом они ушли. То есть если она дружила с этой Соней, то, возможно, именно с ней она и была?..

– Это один из вариантов. – Федор достал из холодильника кастрюлю. – Пять штук осталось, поставлю на подогрев. Завтра навертишь новых, Ин.

– Побойся бога, Федор. Завтра Восьмое марта, так что вы с Дэном попали, готовить вам придется. – Шатохина посмотрела на кота. – Да, смерть придает нашей жизни значение. Кто знал Машу Данилову до этого? А теперь ее портрет поставят в холле, завалят умирающими цветами и трижды никому не нужными плюшевыми игрушками, свечки кто-то притащит, сто пудов. Она своей смертью добилась того, чего никогда не могла добиться при жизни – внимания и сочувствия. Сожаления даже. Ведь когда Шаповалова пинала ее, или что-то не удавалось в личной жизни, эта Маша небось думала: вот возьму и умру, и тогда все они пожалеют. Будут стоять и плакать у гроба, например. И угрызаться, что не ценили. Ведь думала же она такое, каждый из нас хоть раз в жизни примерял на себя это дерьмо с гробом и венками. Как будто можно умереть временно – полежать маленько в гробике, а потом встать и жить дальше, и все будут тебя на руках носить. Я думаю, вся ее никчемная жизнь не стоила того, что дала ей смерть.

– Ин, ты чего? – Егор, сам того не замечая, вдруг перешел на «ты», настолько его потряс цинизм сказанного. – Если ее убили, это не было ее выбором.

– Да, не было. Но это не отменяет того, что я сказала. Она была типичной неудачницей: в тридцать два года ни семьи, ни образования, ни карьеры, ни стремлений к чему-то, кроме желания найти богатого мужика, который будет ее содержать и ей больше не придется работать. Но с каждым годом она становилась старше и ее шансы на рынке невест падали, а прЫнц все не появлялся, и вдруг такой подарок судьбы – новый директор, молодой, симпатичный и печальный. Я боюсь даже думать, какими фантазиями оброс ваш образ, Егор Алексеевич.

Она не утратила ни грамма самообладания, не назвала его по имени и на «ты», хотя Егор сделал шаг, но он начальник, и шага оказалось мало, они оба знали правила игры.

– Можете со мной на «ты» и просто по имени. Ну, в неофициальной обстановке, – предложил он.

Ни одна фраза не давалась ему так тяжело. На форуме все были на «ты», а в реале он не привык общаться с людьми, если это не касалось работы. Он вообще был необщителен, а мать постоянно подогревала в нем это отчуждение, она сумела сделать так, что то, что делает нашу жизнь приятной, прошло мимо него. Ведь он жил недостаточно хорошо. И работа его тоже недостаточно хороша. И… Все, к черту. Старая сим-карта выброшена, и это не просто перейденный Рубикон, это… почти победа.

Он любил форум за то, что там его жизнь протекала без мучительных сомнений и проблем с общением. Там все было понятно, Купера все уважали, и он сам любил Купера – даже гордился им. На форуме мать не могла его достать, она даже не подозревала, что у Егора есть форум и совсем другая жизнь, и она оказалась настоящей, его виртуальная жизнь, и Стая настоящая – кофе из клетчатого термоса и бутерброды с сыром, осенние листья в руках у девчонок и черный плащ Сани-Лунатика, и запах Питера, тоже настоящий. Это спасало его от того, что происходило в мире, где он был просто Егором. Где никто не звал его Купер, где всем было по барабану, все ли у него в порядке.

Форум дал ему то, чего у него не было ранее. Жизнь, которую он построил сам – пусть в вирте, но какая разница? Ведь он остался тем же человеком, и люди, которые прятались за никами, были настоящими – он знал их, слышал их голоса в трубке. С ними ему было просто.

И теперь ему отчего-то тоже стало просто, хотя он сидит в чужом доме с двумя незнакомцами, и он сейчас Егор, а не Купер, но ему спокойно. В последние два дня он делает то, чего никогда не делал. Мог ли он еще вчера утром подумать, что будет сидеть на кухне Шатохиной, которую всего сутки назад хотел уволить, – и чувствовать себя настолько хорошо, насколько это вообще возможно. И если начинать заполнять пустоту, вот это то, что он хотел бы иметь в том мертвом пространстве, которым была его жизнь. Несносная Шатохина, Федор-Феденька, греющий голубцы для Дэна, и кот под потолком, экзотический и хищный.