Онлайн книга «Истребитель майданов»
|
– Давай! Жгут спустился по лестнице. Коганов поставил «Ниву» у берега, разложил три удочки. Не успел он забросить третью, как снял с первой крупного окуня. – Ого! – воскликнул Виктор. – Рыбка попалась! – Ты лучше место себе найди. Коганов вытащил плотву. – Нет, в натуре, клюет, как бешеная. – Делай что сказано! – приказал Жгут. – У тебя будет время порыбачить. Коганов вздохнул, с сожалением посмотрел на дергавшийся поплавок, ушел в кусты, но вскоре вернулся и вытащил-таки еще двух окуней. Потом Виктор крикнул: – Есть отличная позиция в двадцати метрах от дома. – Хрен с тобой, лови рыбу. Из дома появился Самохин с сумкой. – Все нормально. Я прибрался, лавки и стол протер. – Хорошо. – Я пойду к Когану, тоже половлю? – Вот не знал, что вы заядлые рыбаки. – А чего не ловить, если клюет? Да и рыба будет как раз в тему, когда появится клиент. Ведь ты у нас, по легенде, рыбак. Вот и похвалишься уловом. – Ствол проверил? – Он у меня всегда готов. Была бы цель. – Будет. – Жгут осмотрелся. – Так, вроде можно начинать. – Опять на верхотуру полезешь? – Хочешь, ты лезь. – Нет, я к Когану. Как говорится, каждому свое. – Удавка?.. – В кармане. – Ладно, иди к этому рыбаку. Жгут посмотрел на часы: 12.30. Самое время. Он прошел к лестнице, поднялся до крыши, угнездился, чтобы не свалиться, достал телефон, по памяти набрал номер, услышал длинные гудки, откашлялся… Участковым по сельскому поселению Курино, в состав которого входило несколько деревень, в том числе Шаткая, был сержант Юрий Зайцев. Он сидел у себя в кабинете, расположенном в здании сельской администрации, и составлял протокол. Напротив него устроился на стуле мужичок лет пятидесяти с крупными фингалами под глазами. – Значит, гражданин Бобрин, вчера в двадцать два часа вы вернулись домой от гражданина Копылова, с которым отмечали его день рождения, так? – Так! Только раньше было. Как раз по телевизору «Время» закончилось. – Хорошо, в двадцать один сорок. – Где-то так. – Вернувшись, вы потребовали у жены, чтобы она налила вам самогона, да? – Нет, не самогона, а браги. – Пусть будет брага. Супруга, Анна Викторовна, отказала, так? Мужик, дыша вчерашним перегаром, нагнулся к участковому: – Если бы отказала, Юрик, так и хрен бы с ней. Она оскорбила меня. Участковый поправил галстук. – Гражданин Бобрин, я вам не Юрик, а сержант Зайцев Юрий Алексеевич. – Да брось ты. Я же тебя еще пацаном сопливым помню. Ты с дружками частенько в мой сад за яблоками лазил. Или не помнишь, как я однажды приложил тебя кнутом? Ты не успел через забор перемахнуть. Сержант кашлянул. – Федор Петрович, не надо вот так. Что было, то было. Сейчас я при исполнении. Будьте добры отвечать на мои вопросы. Бобрин вздохнул: – Верно люди говорят: хочешь узнать человека – дай ему власть. – Повторяю вопрос. Анна Викторовна отказалась налить вам брагу, так? – Так! При этом, гражданин начальник, она обозвала меня матерными словами, которые я тоже прошу внести в протокол. – Как же я внесу мат в документ? – А так! Ведь вы же должны описать все как было, вот и описывайте. Потому как матерные слова Анны оскорбили мое личное достоинство. Как мужчина, я этого стерпеть не мог, ну и вдарил супругу. Один раз. Больше ей и не требовалось. И учтите, гражданин начальник, я без оскорбительных ее слов протокол подписывать не буду. Сержант пожал плечами. – Я напишу, что ваша супруга оскорбила вас в нецензурной форме. – Ладно, – согласился Бобрин. – Пусть будет так. Оскорбила, унизила, что вызвало ответную реакцию. Тем более я был пьян. Это смягчает мою вину. Не трогай пьяного мужика, и ничего тебе не будет, но нет, взяли моду бабы на мужей нападать. Раньше, дед говорил, чуть что – вожжами их, а нынче чуть задел, и уже мусора… пардон, полиция тут как тут. Участковый выслушал тираду возмущенного Бобрина и продолжил: – Итак, вы ударили жену. Данный факт признаете? – Э-э, гражданин начальник, разве это ударил, раз с утра смогла сюда прийти да кляузу накатать?! Так, задел слегка, можно сказать. Был возмущен оскорблениями. – Господи, и что за гадость вы вчера с Копыловым пили? Перегар жуткий, не продохнуть. – Сержант встал и открыл всю половину окна. Форточки было мало. – Как что пили? Знамо дело, самогон. Все лучше, чем паленая водка в нашем магазине. Вот вы бы, гражданин начальник, тряхнули бы его, а то травят людей непонятно чем. – Все проверим. Но сперва с вами закончим. Бобрин изобразил удивление. – А что, разве не все? – Не все, Федор Петрович. Вам-то кто синяки наставил? Копылов? – Ванька? Да ни в жизнь. Я его сам отделаю так, что мать родная не узнает. Царство ей небесное. Прости меня, Господи. – Бобрин перекрестился. – Тогда кто бил вас? – Никто. Это я, из хаты выходя, о дверной косяк ударился. А все кошак виноват. Выпрыгнул меж ногами, я шарахнулся и прямиком въехал в деревяшку. Аж искры из глаз посыпались. – Значит, вас никто не бил? – А то ты не знаешь, что на селе меня никто не тронет. – На «вы», пожалуйста. Бобрин вновь вздохнул: – Надоел ты мне, Юрок. Пойду я, да? Давай бумагу свою, подпишу и двину. – Похмеляться? – Знамо дело, не болеть же! И потом, мне с женой мириться надо. А как на больную голову? – А на пьяную она вас простит. – Куда денется? Впервой, что ли? – Но заявление-то все же написала! И тоже впервые. – Погорячилась. Да и раньше, до тебя… извините, гражданин сержант, до вас, на селе участкового не было. Приезжал один из района раз в неделю. Душевный, между прочим, человек был. Понимал, какая жизнь на селе. От рюмки-другой не отказывался, потому и решались дела мирно, душевно. – За что и уволили этого душевного капитана из органов. – А хороших людей всегда выгоняют. И не только в вашей ментовке… пардон, полиции. Кому они нужны, хорошие, понимающие народ? Начальству псы цепные требуются, чтобы землю рыли, протоколы пачками в отдел тащили. |