Книга Порок, страница 49 – Илья Райх

– Евгений… по имени я могу вас называть? – в голосе появилась суетливость.

– Вы уже назвали! – с иронией ответил Евгений и тут же поправился: – Конечно, нет вопросов!

– Мы хотим, чтобы ты прекратил свои розыскные действия по поводу… как там его… – он посмотрел на Расуля.

– Загадочного девятого арестанта, – четко выговорил Расуль.

– Да, девятого арестанта, – самодовольно заулыбался Путаев.

– Как прекратить, идет дело… – начал было Евгений, но договорить не успел.

– Понимаешь, дело нас самих… тьфу ты, оговорил себя сам, – истерически засмеялся Путаев. – Я хочу сказать, что это внутреннее дело нашей службы, вот мы им и займемся. Хорошо?

– Но давайте тогда объединим усилия, я готов содействовать вашему расследованию, – не отступал Евгений.

– Нет, ты не понял, ты расследуешь убийство Марчо, но к нам не лезешь, – чиновник повысил голос.

– Но этот блондин – ключ ко всей разгадке, – гнул свою линию Евгений, хотя и менее уверенно.

– Евгений, не затрудняй себе жизнь в изоляторе, – вмешался Расуль и добавил: – Хорошо, блин, сказал! Слышали, а? – он взглянул на собеседников, ожидая их реакции восхищения от двусмысленной фразы. Но оба промолчали и не обратили внимания на афоризм Расуля.

– Но что я скажу шефу? – все еще пытался возражать Евгений.

– С ним все оговорено! – твердо сказал Путаев и поднялся со стула. – Мне пора. Надеюсь, мы обо всем договорились.

Вслед мистеру «Бесцветность» Евгений все же крикнул:

– А как насчет того, что ваши надзиратели, несмотря на запрет, привезли психически больного преступника в общую камеру?

Путаев ничего ответил, он лишь притворно улыбнулся и пожал плечами.

Через час Евгений сидел в кабинете у Житомирского и докладывал об итогах расследования убийства Марчо. Более подробно изложил суть разговора с Путаевым и попытался убедить патрона, чтобы он усилил давление на федеральную службу исполнения наказаний, дабы они не препятствовали установлению личности загадочного блондина, который, возможно, и помог избежать смерти Воинову. Евгений намекнул шефу, что у Воинова на свободе могут быть влиятельные сообщники, – те, кто смогли купить сотрудников тюрьмы и их вышестоящее начальство, и тем самым обеспечить его безопасность, подослав загадочного блондина. Для пущей убедительности Евгений связал блондина с эпизодом, когда в квартире Воинова были обнаружены нож и эфир, – ведь кто-то доставил их туда?

– Не исключено, что это звенья одной цепи.

Выводы Евгения не произвели на Житомирского должного действия:

– С надзирателями ругаться не будем, больше не копай, мы и так с прокурором по разные стороны, нам еще этого не хватало! – ответил раздраженно Александр Федорович. – Даже если кого-то найдешь, то как ты докажешь его причастность к делу по Марчо? Ему и соучастие не пришьешь, даже если установишь – кто он.

– Блондин мне интересен, он может знать многое по делу об убийстве.

– Это только предположения!

Евгений решил подойти к разгадке личности блондина с другой стороны и попытался возродить версию о причастности Баумистрова к убийству бывшей жены:

– Ведь именно такой человек как Баумистров и обладает всеми ресурсами, чтобы организовать столь хитрую комбинацию по защите Воинова.

– Но зачем? Где связь? И как связывать убийство двух других жертв Воинова с Баумистровым? – возражал Житомирский на эфемерные предположения подчиненного. – Ну, ладно, иди и работай, и так дел невпроворот, а ты все гоняешься за каким-то призрачным блондином. Дело Воинова раскрыто и больше никаких версий, – с категоричностью в голосе отрезал Александр Федорович.

Евгений встал и готов был направиться к выходу, как патрон оповестил его приятной новостью:

– Кстати, прокурор отказался расследовать твой инцидент с гаишниками, хотя о причинах столь благородного поступка можно только догадываться, особенно после того, как мы отказались выполнять его просьбу, – голос Александра Федоровича злорадствовал.

– Спасибо, понял.

– Убили авторитета, а не честного человека, поэтому не стоит нам особо раскручивать дело Марчо.

Евгений медленно опустился на стул.

– Что еще? – предчувствуя просьбу, раздраженно выговорил Житомирский.

– Александр Федорович, – Евгений взял паузу. – Можно вопрос?

Житомирский осторожно кивнул.

– Может, не к месту, но у меня возникли сомнения на счет диагноза Воинова…

– Не понял? – удивился Житомирский.

– Воинова еще в детстве, помимо шизофрении, определили как эпилептика. Но по поведению Воинова я бы не сказал, что этот человек может страдать каким-нибудь психическим отклонением.

Александр Федорович молчал, сморщил лоб, было видно, что доводы Евгения не оставили его равнодушным. Потом вздрогнул, сделав недоуменное лицо, а Евгений про себя отметил, что в таком ошарашенном виде патрон больше походит на шизофреника, чем Воинов.

– Что ты сказал? Повтори.

Евгений повторил, Александр Федорович ответил вопросом на вопрос:

– А от меня что надо?

– Там, куда отправляют Воинова на экспертизу, главным врачом числится Станиславский. Мне хотелось бы уточнить у него подробности и детали диагноза нашего подследственного.

– Ну, а я причем? – недоумевал Александр Федорович.

– Вы же сами говорили, что знакомы с ним и очень давно.

– Я говорил такое? – удивился шеф. – Нет, я не отрицаю факт знакомства с Марком Ефимовичем. Раз уж я тебе говорил о нем, то не буду скрывать, что меня с ним связывает многое. А когда я успел?

– Примерно год тому назад, когда зашел разговор о помощи одной моей родственнице, ее сына хотели забрать в армию.

– И что дальше? Он помог?

– Мы не стали к нему обращаться, сами понимаете, иметь запись в биографии о психушке себе дороже, лучше отслужить.

– И?

– Он отслужил!

– Помощь, значит, не понадобилась. Ладно, черт с армией, ты скажи, что теперь надо от меня или там от Станиславского?

– Мне необходима грамотная консультация. И я думаю, что Станиславский – один из немногих, кто сможет пролить свет на тайну столь необыкновенной метаморфозы Воинова, когда он удачно превратился из шизофреника в довольно неглупого человека.

– Что значит неглупого?

– Он неплохой психолог и разбирается в людях.

– Ладно, не хочу больше ничего слышать, разбирайся сам. А дело завершай и поскорее передай Воинова врачам, – Александр Федорович встал и посмотрел на Евгения, показывая, что время аудиенции вышло. – Так и быть, Станиславскому позвоню, чтобы тебя принял как своего, – впервые за весь разговор лицо Александра Федоровича осветилось улыбкой.