Онлайн книга «Адвокат. Судья. Вор»
|
Когда все улеглись, Сергей, поворочавшись на своей полке без надежды заснуть, встал, вышел в коридор и тихонько постучал в дверь Катиного купе. Она еще не спала и отозвалась сразу: – Кто там? – Это я, – прошептал Сергей. – Открой на минуточку, мне надо тебе кое-что сказать. – Поздно уже, Сережа, давай завтра поговорим, – ответила Катерина, но дверь все-таки открыла – по типичной женской логике. Сергей проскользнул к ней в купе и сразу же, без слов, схватил Катерину и начал ее целовать. Она глухо постанывала, отвечала ему на поцелуи, но когда рука Челищева скользнула Кате под халат, она изо всех сил уперлась ему в грудь. – Нет, нет. Не сейчас! – А когда? Когда? – Челищев продолжал прижимать ее к себе, не обращая внимания на сопротивление. – Подожди немного, ох… Сереженька, нет! Катя говорила шепотом, но Сергею казалось, что она кричит. – Сколько можно ждать, я люблю, люблю тебя, ты меня измучила! – Нет, это ты меня измучил! В темноте купе было непонятно – смеется Катерина или плачет. – Сережа, пусти, ты что, решил меня в поезде совратить? – Я не могу больше, скажи – когда, только не мучай больше! Катерина шумно дышала. – Я не знаю, Сережа, мне сейчас вообще нельзя! – И вдруг выпалила: – Через десять дней! Ой! Сказала и сама испугалась. Челищев выпустил ее из рук и, оглушаемый стуком сердца, машинально переспросил: – Через десять дней? За базар ответишь? Катерина фыркнула: – Да, уж правду говорят – с кем поведешься, от того и наберешься. Помолчала и добавила: – Отвечу, раз уж сказала! Выцыганил, горюшко ты мое… А сейчас иди спать, не трави себя и меня… Иди спать, Сереженька… Обалдевший от счастья «Сереженька» выскочил из Катиного купе и побежал в тамбур курить. Он курил и пел, и был словно пьяный, хотя и не пил ни капли спиртного. Жизнь была прекрасна. Мысли об Олеге, родителях, Маркове и прочих грустных темах ушли, словно испугавшись силы его радости… Утром на Ленинградском вокзале Катерина, немного поколебавшись, предложила всем заехать в квартиру на Кутузовском – в ту самую, откуда осенью 1988 года ее увез Олег. После бегства в Ленинград она ни разу здесь не была, лишь передала запасные ключи соседям-пенсионерам, чтобы те за небольшие деньги поддерживали чистоту и поливали цветы. Квартира встретила их удивительной чистотой и свежестью. Видно было, что пенсионеры тщательно отрабатывали Катины переводы. Катя осторожно обошла квартиру – все в порядке, все на своих местах, словно и не было четырех с лишним лет в Питере. Но темное пятно на паркете в гостиной, там, где Олег убил предводителя мутноглазых, быстро вернуло Катерину к реальности. Пока все по очереди принимали душ, Катя соорудила немудреный завтрак. Потом мужчины надели свежие рубашки, Катя подкрасилась, и вся компания двинулась в «Лесобанк». Габрилович встретил Сергея радушно, долго ахал, тряс руку, приглашал всех в кабинет (кроме Доктора, оставшегося в приемной), заказал у секретарши кофе на четверых и попросил полчаса его не беспокоить. – Ну, Сережа, какими судьбами в златоглавой? – спросил Габрилович, когда все успели пригубить кофе. – К вам за помощью, Борис Маркович, – ответил Сергей. Габрилович вопросительно приподнял брови, а Челищев продолжал: – Адвокатская практика кормит меня не так уж чтобы очень, ну и… В общем, стал и я поглядывать в сторону бизнеса… А тут еще встретил, можно сказать, однокурсника – прошу любить и жаловать, Миша Либман, ну и возникли интересные идеи. – О! – сказал Габрилович. – Так вы и есть Михаил Либман? Слышал, слышал о ваших способностях, молодой человек! Только вот с год назад вы куда-то пропали с финансового, так сказать, горизонта. Отъезжали, вероятно? Михаил кашлянул и покраснел: – В некотором роде… Пришлось, знаете ли, столкнуться с некоторыми проблемами, вот как раз Сергей Александрович и помог их решить. Габрилович понимающе кивнул и повернулся к Кате: – А эта очаровательная девушка – очевидно, ваша, Сережа… Борис Маркович не договорил, тактично давая Сергею закончить, Сергей замялся, а вот Катя не растерялась, улыбнулась, кивнула и сказала: – Жена. Екатерина Дмитриевна. У Сергея помутилось в глазах. Он еле удержал на своем лице нормальное выражение. Больше всего ему в этот момент захотелось, чтобы Габрилович крикнул: «Горько!» Но Борис Маркович этого делать не стал. – Ну давайте посмотрим ваши бизнес-планы, молодые люди… Либман протянул Габриловичу папку с документами, и они полностью углубились в чисто профессиональный разговор. Сергей пытался было прислушиваться, что-то понять, но потом убедился, что это бесполезно – половину слов он вообще слышал первый раз. Не пытаясь больше прислушиваться к живым переговорам Габриловича-Либмана, Сергей принялся делать Кате страшные глаза, на что она отвечала ему такой улыбкой, что у Челищева возник соблазн поинтересоваться у Бориса Марковича насчет отдельного кабинета. – Ну что же, молодые люди, – сказал Габрилович минут через двадцать. – Все это весьма интересно. Весьма интересно! Я рад, что у нас такая талантливая молодежь растет, так сказать, смена. Рад, право слово, просто как-то биологически рад! Я думаю, мы сможем сотрудничать! С батюшкой вашим, Сергей Александрович, у нас никогда проблем не возникало… Какой был человек! Эх!.. Габрилович скорбно покачал головой, помолчал… – Ладно, времени терять не будем! Михаил Соломонович, можете идти к начальнику кредитного управления, надо составить все необходимые бумаги, я ему сейчас позвоню… Э‑э… Неформальные дополнения к договору кредитования, полагаю, известны? Либман и Катя с готовностью закивали. Сергей ничего не понял, но на всякий случай тоже кивнул. – Обычно – это процентов десять-пятнадцать… Но, учитывая, что мы тут все свои – я думаю, остановимся на восьми… Ладушки? Катя с Либманом снова закивали. – Ну и хорошо. Тянуть с этим не будем. Чем быстрее двигаются деньги, тем быстрее они приносят доход… Все встали, и тут Сергей, не удержавшись, спросил: – Борис Маркович, как же вы все-таки решились – из министерства в банкиры? Да в нашей-то стране, с нашими законами, которые меняются каждый день? Габрилович улыбнулся: – Я вам одну умную вещь скажу, Сергей Александрович. Человек, который столько лет танцевал на проволоке, пройдет легко по любому мостку, даже по висячему! И Борис Маркович снисходительно похлопал смутившегося Челищева по плечу… |