Онлайн книга «Четыре минус три»
|
«Я тоже клоун! Я хочу сделать номер! У меня есть прекрасная идея! Я… мне просто очень нужен партнер». «Да, это заметно», — ухмыляется Хели, который снял уже свой красный нос. Боже, какой стыд! Но я не проваливаюсь сквозь землю. Потому что земля никогда не расходится именно тогда, когда ты в этом особенно нуждаешься. Вместо того чтобы провалиться, я, как в трансе, беру из рук Хели цветной проспект. «Тут указан номер моего телефона. Позвони как-нибудь». Я оказываюсь способной на кивок, прежде чем, зардевшись, исчезнуть. Добравшись домой, я даю себе и собственным четырем стенам торжественную клятву: Звонить не буду. А если буду, то не раньше, чем через три дня. На душе у меня светло. Моему сердцу уже ясно, что мужчине, изображенному на цветном проспекте, суждено быть моим партнером, и не только на сцене. Как часто мы смеялись, вспоминая эту первую встречу! «Да, это заметно». Хели говорил, что после этой своей фразы сожалел о том, что не откусил себе заранее язык. Три дня подряд он крутился у телефона. Не решался выйти из дома. До тех пор, пока я наконец не позвонила. Прошло три месяца. Мы сидим после совместного выступления у Хели и подкрепляемся спагетти с соусом песто. «По моему рецепту, который я держу в тайне». Хели произносит слова, как заговорщик. Я цепенею под его взглядом цвета морской лазури. Я растворяюсь в этой синеве, но при этом слышу собственную мысль: «Вау! А он еще и готовить умеет!» Мы кормим друг друга. Хохочем, когда какая-нибудь макаронина падает на пол. Вутцл, дикий кот Хели, не дает пропадать добру. Я стараюсь его переурчать на пари. Расслабленные, мы заводим разговор о детях. Хотим ли мы детей. О, да! Разумеется. Мы хотим детей. Какие могут быть сомнения?! «Сколько?» Принципиальный вопрос. Мне важен ответ. Любит или не любит… Если он хочет, чтобы я родила ему троих детей, значит, он меня по-настоящему крепко любит. «Пятерых! — выпаливает он. — А ты?» Я тоже. Это желание неизменно с четырехлетнего возраста. С того момента, как в супермаркете я уставилась на женщину с пятью детьми. Я не сводила с нее глаз, пока моя мать не повела меня к выходу. Но откуда Хели известно об этом моем желании? «Я согласна. Пятеро детей — это здорово». Теперь черед Хели задавать вопросы по существу. «Ну, и когда же мы приступим?» Если он хочет, чтобы я родила ему троих детей, значит, он меня по-настоящему крепко любит. «Сейчас, немедленно». — хочется мне выкрикнуть. Но ведь я еще недостаточно хорошо знаю этого мужчину. Я должна как можно скорее оторвать свои глаза от его голубых глаз. Иначе у нас действительно получится пятерня, и уже в следующую минуту. А небо за окном цвета глаз Хели. Но я проявляю твердость. В этих вопросах спешки быть не должно. «Гммм. Не сейчас. Но скоро. Скажем… Может быть, года через три?» «Согласен. Значит, через три года. Заметано. По рукам». Вот и договорились. На следующее утро мы нежимся в постели и занимаемся всем тем, чем занимаются все свежевлюбленные. Внезапно я чувствую, как в моем животе «взрывается» что-то — теплый, яркий свет распространяется от места вспышки во все стороны, как если бы родилась сверхновая звезда. Что случилось? «Ты — беременна. Ты сияешь, как звезда!» Хели и его интуиция! У меня от удивления раскрывается рот. Но тихое «да» уже прозвучало. И в следующее мгновение мы уже отплясываем какой-то безумный танец. Напрыгавшись, мы валимся, обессиленные, в постель. «Ты должна себя теперь очень беречь», — шепчет мне он, улыбаясь. Он. Хели. Отец ребенка в моем животе. Мы назовем его Пауль. Бирка с его именем до сих пор в альбоме с семейными фотографиями. Аккуратно приклеенная и сопровожденная датой. 13.6.2001 В первую ночь после его рождения я не могла отвести взгляд от крохотного создания, которое, едва появившись на свет, уже обращало на себя внимание своей неповторимой индивидуальностью. Я внимательно наблюдала за ним, когда меня осенило: Нет, это не Пауль. Это же Тимо! Это имя не стояло ни в одном из наших, достаточно длинных, списков детских имен. В возбуждении бужу Хели и посвящаю его. «Тимо». Как же замечательно звучит это имя, когда его произносит Хели. Вот оно. То самое имя. Так считаем мы оба. И нас абсолютно не беспокоит, что это имя, в предложенном нами варианте написания — Thimo, — не удалось обнаружить ни в одном из регистров имен. Правила интересовали нас обоих лишь постольку, поскольку они не противоречили нашей интуиции. Если мы являемся родителями нового существа, кому, как не нам, «родить» и его имя? Представительное Th представлялось нам важным. Вдруг нашему сыну суждено стать адвокатом. Или врачом. Или… Разговор с пятилетним Тимо. Тогда. Совсем недавно. Вечность тому назад. Один из тех разговоров, который начинался задушевным «Мама-а-а, а знаешь….», что было сигналом: следует запастись временем. Ибо разговор будет важным. «Мама-а-а, а знаешь? Мне нравится мое имя. Но это же имя для маленьких. Когда я вырасту, — хочу, чтобы у меня было другое, взрослое, имя». Интересно, какое же? И я спрашиваю его, какое же имя он считает подходящим для себя взрослого. «Хмммм». Тимо выдержал паузу и потом произнес, смакуя каждый звук: «Хель-мут. Вот бы и меня так звали!» Хельмут. Хели. Отцовское имя. Стоп-кадры. Обрывки бесед. Как миниатюры являются они перед моим внутренним взглядом, стоит мне подумать о семи годах, проведенных с сыном. Воспоминания подобны чередованию картинок в калейдоскопе: узор никогда не повторяется. В трубку калейдоскопа заключено определенное количество осколков цветного стекла. Они каждый раз, при каждом повороте калейдоскопа складываются в неповторимую комбинацию. Но разом всех стеклышек не увидеть. Ты вынужден удовлетворяться той их частью, которую тебе демонстрирует данный момент. То же с воспоминаниями. Сокровищница неисчерпаема. Тебе же доступны лишь некоторые выборочные образы. Мною каждый раз с новой силой овладевает страх: только бы не забыть! Не желаю, чтобы стерлась в моей памяти хоть какая-то подробность из жизни моих детей, хоть какое-нибудь разделенное с ними мгновение, хоть что-нибудь из произнесенного ими. Это желание заставило меня записывать. Записывать, как в лихорадке. Записывать ключевые слова. Писать до изнеможения. До ощущения черной пустоты в голове. Записывать. Исходя слезами. Криком. Отчаянием. |