Онлайн книга «Небеса рассудили иначе»
|
– Не веришь, что Туров ее убил? – Есть сомнения. А у тебя уже нет? – Куда им деться. – Я склоняюсь к мысли, что это проделки Софьи. И, вероятно, ей кто-то помогает. – У нее приступ белой горячки? Я пожала плечами. – Она совсем еще девчонка. Вся эта история с враждой двух семейств могла здорово на нее повлиять, вот она и решила непременно познакомиться с Туровым. – И? – хмыкнула Агатка. – Дальше возможны варианты. Например, она влюбилась, а он нет. Или просто вел себя не так, как ей хотелось бы. Или… Тут Агатка свела глаза у переносицы и продемонстрировала язык, как любила делать в детстве, чем доводила меня до легкого бешенства. – Но зачем ей тогда прошлым родителя интересоваться? Должна быть причина, – разозлилась я. – Возможно. А возможно, и нет. Ты ж сама говоришь: она еще ребенок и что там в ее голове… Подозреваю, там пусто. Ты вот намного старше, но голова у тебя… – Светлая, – подсказала я. – Ага. Пустой и светлый чердак. Я бы добавила: пыльный. Если Софья жива и подставляет Турова, то по очень банальной причине: он не признал ее ребенка. Все остальное – хрень, так что не теряй на это времени. Внутренний голос подсказывает, ничего они сегодня на даче больше не найдут. – Туров, кстати, тебе о вражде семей ничего не рассказывал? – Она меня не интересовала. – В следующий раз все-таки спроси. Берсеньев тоже считает: вражда для романов, а действительность гораздо прозаичней. – Правильно считает, – удовлетворенно кивнула Агатка. – Но у него возникла еще одна версия: дело не в Турове, а в Софье. Убрать с самого начала хотели ее, а Туров – побочный продукт, удачно подвернулся, вот на него стрелки и перевели. – Посоветуй Сергею Львовичу романы писать, – с сомнением глядя на меня, заметила сестрица. – Сама советуй. Но Берсеньев так и сказал. Цитирую практически дословно. – Софья у нас богатая наследница? – Не похоже. – Уточни. Со здравым смыслом Сергей Львович дружит, вдруг это не желание соригинальничать, а провидческий дар? Мысли о Берсеньеве, как видно, затронули лучшие струны Агаткиной души, потому что, когда мы подъехали к офису, она спросила: – Все-таки думаешь вернуться? Я молча кивнула, а она с легкостью согласилась: – Валяй. – И вышла из машины. Я развернулась и вновь отправилась в Приволье. Энтузиазм граждан в форме таял на глазах, что было заметно невооруженным глазом. Постояв немного возле оградительной ленты, я побрела по улице, ежась от холодного ветра. Заходить к Татьяне не стала, уверенная, что дом, где живет Надежда, смогу разыскать и без нее. Деревня, кстати, довольно большая, кроме кафе здесь был и клуб, и аж три магазина. В одном из них я и решила попытать счастье. Человек пять стояли у прилавка и живо обсуждали новость. – Да, прикупил земли Денисыч, теперь затаскают, – весело хихикая, заметил дюжий мужик в телогрейке. – Уж мог бы сообразить, что ничего хорошего от такого места ждать не приходится, – кивнула продавщица. – Дурное место, раз ребенка убили. Тут граждане обратили внимание на меня и замолчали. – Не подскажете, в каком доме живет Надежда, ветеринар, кажется. У нее мать инвалид. На мгновение повисла тишина. Я было решила, что мой вопрос так и оставят без ответа, но продавщица заговорила: – Прошли вы его. Двадцать третий дом по этой стороне. – Спасибо, – улыбнулась я и покинула магазин, не сомневаясь, что обсуждение продолжилось и я в нем буду непременно задействована. Подходя к двадцать третьему дому, я заметила возле калитки женщину в инвалидном кресле, рядом с ней стояла женщина постарше, она то и дело кивала в сторону чадовской дачи, что-то увлеченно рассказывая. Деревня после сегодняшней находки гудела как растревоженный улей. Я поздоровалась и спросила, где Надежда. Женщина, та, что постарше, с любопытством меня разглядывала, мать Нади смотрела с подозрением. – Зачем она вам? Не успела я ответить, как из дома выбежала ее дочь и направилась к нам. – Идите за мной, – сказала мне сурово. Женщины переглянулись, а я вошла в предусмотрительно распахнутую калитку. Мы поднялись на крыльцо и вскоре оказались в просторных сенях. Надежда кивнула на лавку возле стены. – Садитесь. Сюда мать сама не поднимется, значит, подслушать не сможет. В голосе раздражение и даже враждебность. Вспомнив ее историю, я решила: отношения с матерью, должно быть, неважные. – Чего вам надо? Только давайте побыстрее, у меня дел невпроворот. – Вы были знакомы с Денисом Туровым? – спросила я. – Это деревня, здесь все со всеми знакомы. – Мне показалось, вы из-за него переживаете. Нет? – Переживаю. Это по-христиански переживать за ближнего, попавшего в беду. – То есть дружбы между вами не было, вы просто соседи, и все? – Какая дружба? – хмыкнула она. – Я лет на двадцать старше. – Софья, его подружка, еще моложе, но она ведь к вам приходила? Надежда нахмурилась. – Татьяна сболтнула, что ли? Язык как помело… – И тут же равнодушно пожала плечами. – Ну да, приходила. Шарлотку хотела испечь, а яиц не было. Вот и зашла. – Почему к вам? Есть соседи и поближе. – Есть, да не все продают. Спросила, видно, у кого-то, ей на наш дом указали. Можно было яйца в магазине купить, но ей домашних хотелось. – О чем вы говорили, можете припомнить? – Да ни о чем. О чем обычно говорят малознакомые люди? – Ее отец когда-то был здесь частым гостем. Об этом она не расспрашивала? – Вроде нет. Не помню. – Надежда нахмурилась, взглянув исподлобья, и стало ясно: тему я затронула болезненную. – Но его самого вы ведь помните? – Писателя? Да не то чтобы очень. Тогда он никому не известен был, чего его разглядывать? С виду он не особо привлекателен. – А Аркадий? – осторожно спросила я. Лицо ее страдальчески скривилось, но она тут же взяла себя в руки. Передо мной была женщина, которая привыкла маскировать свои чувства, закрываться ото всех. И прежде всего от самого близкого человека. Я попыталась представить ее повседневную жизнь и невольно вздохнула. – Аркадий был гораздо симпатичнее, – ответила она. – Вы были в него влюблены? – Если вы думаете, что он имел склонность к малолеткам, совратил меня и сбежал с перепугу, так это чушь в духе моей матери. Она так радовалась, когда здесь милиция появилась да разговоры пошли, что Аркадий кого-то там ограбил… |