Онлайн книга «Небеса рассудили иначе»
|
– Продолжайте, господин Тарасов. – Турова, как мне сказали, теперь защищать будете вы? – кашлянув, заговорил Петр Сергеевич. – Правильно сказали. – Дело абсолютно ясное… – из голоса Тарасова уверенность испарилась точно по мановению волшебной палочки, Агатка, сложив руки на столе, смотрела на него с веселым озорством. – Никаких сомнений, что именно он убил девушку… – У меня еще не было времени ознакомиться с делом. – Я знаю, и… собственно, я просто подумал, что нам не мешало бы поговорить и… По закону адвокат положен даже распоследнему ублюдку, прошу прощения. Но думаю, как женщина, вы согласитесь, подобные, с позволения сказать, люди, должны сидеть за решеткой. – Если должны, то сядут. На всякий случай хочу предупредить, я занимаюсь адвокатской практикой не ради участия в игре, а ради победы. – Вот это меня и беспокоит, – вздохнул гость. – С какой стати? Вы ведь уверены в виновности Турова, значит, доказательства у вас стопроцентные. – Стопроцентных доказательств не бывает, – отмахнулся Петр Сергеевич. – Выходит, есть сомнения? – Никаких. Вы бы рожу его видели… – Надеюсь, ваши обвинения основываются не на визуальном восприятии подозреваемого? Сестрица умеет и святого довести до бешенства, а Тарасов святым не был. – У меня, между прочим, восемьдесят шесть процентов раскрываемость. Слушайте и рыдайте: восемьдесят шесть процентов. И этот ублюдок не отвертится… – Встретимся в суде, – широко улыбнулась Агатка, и Петр Сергеевич, схватив куртку, спешно нас покинул. – Симпатичный паренек, – кивнула я ему вдогонку. – По какому случаю дым коромыслом? – Одно из дел, что от Елисея досталось. Убийство Софьи Смолиной, дочери известного писателя. Подозревают ее бойфренда, девчонка была беременна. – И мы будем его защищать, – кивнула я. – Будем. – Потому что уговор дороже денег? – Потому что никто его добровольно защищать не будет. Если честно, я даже не знала, что Елисей влез в это дерьмо… – Вдруг повезет и обвиняемый сам от нас откажется? – Когда это нам везло? Тарасов что-то слишком нервничает, небось напортачили следаки… Придется спешно заняться этим делом, то есть самого дела я еще даже не видела, знаю обо всем только из СМИ. – А я и вовсе ничего, – покаялась я и нарвалась на укоризненную физиономию. – Как можно жить в городе и ничегошеньки не знать из того, что здесь происходит? Это ж наш хлебушек с икоркой. – Корысть до добра не доводит. Кстати, это один из семи смертных грехов. – Серьезно? Жуть. Но если остальные не нарушать, может, и прорвемся. Значит, так. Ты на хозяйстве, а я побежала. Попытаюсь еще сегодня встретиться с клиентом. – Агатка, – позвала я и за ухом почесала, демонстрируя сомнение. – Ты там насчет Елисея все-таки выспроси, вдруг на тот свет его спровадил вовсе не грабитель? Подумав немного, она пожала плечами: – Может, и не грабитель. Но к этому делу его убийство точно никакого отношения не имеет. Да и с какой стати адвоката убивать? Чтоб Денис Туров без защитника остался? Так другого дадут. – Дадут. Но вряд ли ожидали, что тебя. – Что ты хочешь сказать? – удивилась она. – Я хочу сказать: не каждый день у нас такие визитеры. Сколько я здесь работаю? А подобного не припомню. – Да ладно… – отмахнулась Агатка и вскоре покинула нашу контору. Само собой, появление Тарасова живо обсуждали в коллективе, девчонки принялись вспоминать о недавнем убийстве. Правда, навспоминали немного. Убитая – дочь известного писателя Геннадия Смолина, он родился в нашем городе, и хотя уже много лет назад обосновался в Москве, но продолжал здесь часто бывать, жил подолгу. В самом центре у него была квартира, в так называемом доме творческих работников. Он ее продал и приобрел дом в поселке Бережки, в нескольких километрах от города. Место дачное и на редкость красивое. Девятнадцатилетняя дочь Смолина тут жила практически постоянно (намекали на проблемы с матерью – второй женой писателя, которая проживала в Москве). Однако ничего конкретного по поводу этих самых проблем припомнить не смогли и перешли к следующему пункту обсуждения. Смолин женат в третий раз, но смог удивить: супруга оказалась не моложе мужа лет на двадцать, а на два года старше. Говорят, они дружили еще в детском саду, потом жизнь развела в разные стороны и вдруг вновь соединила. Первая жена писателя живет здесь, так же как и внебрачный сын. Смолин-младший работает на местном телевидении самым главным начальником одного из каналов. – А об этом Турове что известно? – задала я вопрос. Девчонки дружно пожали плечами: – Говорили, что он вел себя по-свински, избивал ее… – Кто говорил? – Кто-кто… дед Пыхто. По телевизору говорили… Ты телевизор когда-нибудь смотришь? – В субботу смотрела. Но про Турова там ничего не было. – Девчонку убили почти месяц назад, а ее бойфренда арестовали через несколько дней… – И что, он сознался? – Понятия не имею, – ответила Вера за всех. – Ладно, сестрица вернется – все узнаем. – А где она? – Навещает падших в узилище. – Значит, защищать этого упыря будет Агата? – вздохнула Вера. – Кто, если не мы? – выпятив грудь, торжественно произнесла я. – Хорош кривляться. Если хочешь знать, я бы таких, как этот Туров… – Если хочешь знать, я бы тоже, – перебила я. – Но тут решают другие. «Другие» явились только в половине восьмого вечера, когда из всего нашего сплоченного коллектива на рабочем месте оставалась лишь я. Сидела за столом, подперев щеку рукой, и ждала Агатку. Рабочий день кончился, следовательно, работать – грех, тем более что за сверхурочные не платят. А уйти не позволяло любопытство. Наконец входная дверь хлопнула, и вошла Агата, на ходу разматывая длинный шарф, который каким-то совершенно особым способом завязывала вокруг шеи. Выглядела сестрица усталой. Лицо бледное, круги под глазами темные, не удивлюсь, если она поесть за весь день не удосужилась. Впрочем, я тоже. – Сидишь? – спросила она с той особой интонацией, за которой обычно следовал нагоняй. Чувствуя себя совершенно безвинной, я нахмурилась, неодобрительно глядя на Агатку, чтоб особенно не увлекалась. Она достала из сумки толстенную папку и бухнула передо мной на стол. – Изучай. – Прямо сейчас? – вздохнула я. – А что мешает? Папка была посвящена Турову Денису Яковлевичу, о чем свидетельствовала надпись на обложке. |