Онлайн книга «Небеса рассудили иначе»
|
Я выпила кофе и даже запихнула в себя бутерброд, что свидетельствует о серьезных намерениях продолжить нормальную жизнь, и первым делом позвонила в больницу. Димку перевели в палату, и навестить его не возбранялось. Я отправила сообщение Агате: «Задержусь. Я у Димки». Ответа не дождалась и поехала на своей машине сначала в супермаркет, а потом в больницу. В супермаркете я купила апельсины и бегонию в горшке, буйно цветущую. Явный протест против внезапно вернувшейся зимы. К утру снег успел растаять, было пасмурно, и даже бегония от тоски не спасала. В палату я вошла с сумкой в одной руке и с цветком в другой. Димка лежал на приподнятых подушках, бледный, но в целом выглядел вполне нормально и даже улыбался. – Фенька… – весело фыркнул он, завидев меня. – Ну, на фига ты этот горшок приволокла? Я что, девочка? – Ты – мальчик. А горшок для настроения. В палате Димка был один, кровать напротив пустовала. – Одноместных палат у них нет, – пояснил Ломакин. – Ничего, с соседом даже веселее… Я наклонилась и поцеловала его, хотела отстраниться, но он удержал меня за руку, и мы какое-то время смотрели в глаза друг другу, находясь так близко, как только возможно. – Дай я тебя поцелую, – сказал он. – Сначала выберись отсюда, – усмехнулась я. – Тебе болеть положено, а не приставать к женщинам с глупостями. Он разжал руку, а я порадовалась: сил в нем немерено, значит, быстро пойдет на поправку. – Как себя чувствуешь? – спросила, садясь рядом на единственный стул. – Нормально. Заштопали. – Напугал до смерти. Сестрица в коридоре металась, точно фурия, пока тебе операцию делали. Берсеньев вообще до утра здесь дежурил. – Он сегодня перед работой заезжал, – кивнул Димка. – Обещал заглянуть вечером, с коньячком, приложимся за мое здоровье. – Придурки, – фыркнула я. – И про твою сестрицу Серега рассказал. Я вот думаю, может, она того… в меня влюбилась? – Кто знает? – с серьезной миной пожала я плечами. – Предки наседают. При таком раскладе и ты сгодишься… Мы продолжали болтать всякую чушь, и оба знали, что боимся заговорить о главном. Я не выдержала первой. – Ты его видел? – спросила, отводя взгляд. – Того, кто в меня стрелял? Лица не разглядел. Уже темно было. Высокий. Черное полупальто… шмальнул и припустился во двор… Если честно, я его видел всего ничего. Он в спину стрелял, я обернулся, толком даже не понял… – Думаешь, это Стас? – спросила я, на этот раз взгляд не отводя. Димка чуть усмехнулся. – Нет. Не думаю, – а я слегка растерялась, потому что не такого ответа ждала. – Не похоже это на нашего дорогого друга. Он бы непременно пожелал убедиться, что я отдал богу душу… Да? – Вот на этот вопрос мне отвечать совсем не хотелось. – Выйду отсюда, найду урода, что в меня стрелял, и за яйца подвешу. – Считай, я в деле… Мы засмеялись и некоторое время сидели молча. – Пойду, – сказала я, поднимаясь. – А то сестрица прогул поставит. – Ей привет. Передай, я совсем не против внедриться в вашу семейку, хоть и с черного хода. – Лучше не рисковать. Если честно, самая большая зануда в семье как раз старшенькая. – Знаешь, что я думаю? Когда ты хочешь, чтобы человек был счастлив с тобой, – это одно. А если хочешь, чтоб был просто счастлив… даже без тебя, – совсем другое. Это значит – любишь по-настоящему. Так? – Наверное, – пожала я плечами. – Я раньше понять не мог, почему ты… а вот сейчас понимаю. – Философ. – Я поцеловала его, шепнув: – Выздоравливай, – и поспешно покинула палату. С сестрицей мы столкнулись в коридоре, она неслась в накинутом на плечи белом халате, в руках пакет. Подозреваю, в пакете были апельсины. – Как он там? – Сложно ответить. Не прочь на тебе жениться. – Значит, бредит. Смотри, что делается, попали в плечо, а тыркнуло в голову. – Ты сразу-то не отказывай. – Твоя сестра не дура. Вдруг на ближайшие сто лет он единственный кандидат. – Не прибедняйся. – Слушай, я его усыновлю. Вот мама-то порадуется… Что с тобой? – вдруг нахмурилась Агатка. – Вопрос не достиг моего сознания. – Наличие у тебя сознания наукой не доказано… Подождешь меня? – Ты на машине? – Само собой… – Я тоже на машине, а значит, ждать тебя смысла никакого. – Не нравится мне твоя физиономия, – покачала головой сестрица. – Димка что-нибудь рассказал? – Я не спрашивала, ему волноваться вредно, – и я отправилась дальше по коридору, зная, что сестра смотрит мне вслед. Берсеньев позвонил где-то около двух. – Как ты относишься к утке по-пекински? – Ну, съем, если надо. – Валяй ко мне. Накормлю и расскажу, кто у нас убийца. – Он что, пришел каяться? – насторожилась я. – Ни о чем подобном не слышал. Ты идешь или нет? – Бегу! – заорала я, изрядно напугав девчонок. – Ты хоть предупреждай… – попеняла Ирка. Сестрица отсутствовала, так что отпрашиваться не пришлось. Очень скоро я тормозила возле дома, где жил Берсеньев. И сам дом, и уж тем более его квартира заслуживали отдельного описания, желательно в стихах, но в тот момент восторг и легкая зависть во мне молчали, уступив место любопытству: Берсеньев дурака валяет или в самом деле что-то раскопал? Дверь на лестничной клетке была приоткрыта, я вошла, сообщив громко: – Это я… Разулась, убрала пальто в шкаф и прошла в кухню-столовую. Берсеньев стоял возле плиты и что-то помешивал в кастрюльке. Подобная картина неизменно вызывала умиление. – Пахнет волшебно, – заметила я, подходя ближе. – Еще бы… Что ты без меня делать будешь? Никто не вразумит и даже не накормит… Мой руки и накрывай на стол. Я вошла в гостевой туалет, вымыла руки, таращась на люстру из муранского стекла. У людей такие висят в гостиных, у Берсеньева – в сортире. – Сколько стоит эта хрень на потолке в туалете? – вернувшись в столовую, спросила я. – Не завидуй. – Нет, серьезно. – Если серьезно, понятия не имею. Всем заправлял дизайнер. Я оплачивал счета, и было их так много, что все не упомнишь. – Дизайнер была молода и прекрасна? И лелеяла надежду здесь поселиться? – Не то чтобы прекрасна и не так уж молода… Надежды были, но суровая реальность их развеяла. Ничего не забыла? – вопрос относился к сервировке стола, я окинула стол взглядом и кивнула: |