Онлайн книга «Дочковедение. Отцы, воспитывающие дочерей»
Если мозг говорит вам что-то сделать, окончательное одобрение это действие получает в пре-фронтальной коре. Эта же часть приказывает остальному мозгу успокоиться, если вы взвинчены. Добавьте сюда те социальные роли, которые с ней связаны (самосознание и понимание точек зрения других людей), и вы увидите, насколько важна эта область морщинистой массы. Мы знаем, что рост нейрона в лобной доле достигает максимума примерно в 11 лет у девочек и 12,1 года у мальчиков. Вы наверняка подумали, что это хорошо. Конечно, если пик роста этой области – одиннадцать лет, ваша дочь будет отлично подготовлена к правильной оценке рисков. Увы, это не так. Чтобы понять, почему это не так, следует разобраться, как расширяется и сжимается мозг подростка всего за несколько коротких лет и почему такое сжатие – хорошо. Хорошего понемножку: невероятный растущий и сжимающийся мозг подростка Человеческое тело изумительно, и это вдвойне так, если речь заходит о мозге. Вы наверняка слышали, что первые три года жизни – критический период его развития, но вряд ли знаете о важности подростковых лет. В первые три года развитие мозга происходит скачкообразно, а в подростковый период наблюдается второй скачок; пик роста серого вещества у девочек приходится на одиннадцать лет. Но, как это бывает с солью, если чего-то слишком много, это не всегда к лучшему. С серым веществом именно так. Приведу конкретный пример: исследователи обнаружили, что, когда дети сопоставляют фотографии людей с определенным выражением лица и те слова, которые их описывают (счастливый, печальный, злой), в начале полового созревания они выполняют это задание хуже. Дети и старшие подростки лучше сопоставляют выражение лиц с описанием изображенных эмоций. Почему так? Наиболее определенная теория утверждает, что хорошего должно быть понемножку. Нейроны – это здорово, но активное разрастание нейронов в начале полового созревания засоряет систему, и она не может выполнять некоторые задачи так, как когда в голове было больше места. Причина, по которой с подобным типом задач лучше справляются старшие подростки, в том, что, как и в мозге маленьких детей, где также множество нейронов и связей между ними, избыточные сети сокращаются, серое вещество постепенно уменьшается в объеме, и хотя некоторые связи остаются – другие разрушаются, исчезая, словно старые газеты, на задворках и в водостоках подросткового мозга. Подростки и риск: как водить автомобиль, сидя на заднем сиденье Вспоминая свои подростковые годы, вы наверняка найдете пару-тройку ситуаций, в которых с сегодняшней точки зрения вели себя чертовски глупо. В этом вы не одиноки: подростком я тоже совершал поступки, сейчас заставляющие меня бледнеть. В качестве краткой исповеди расскажу о том, как подростком спускался по веревке с приятелем. Мы оба знали, что делаем, но я плохо разбирался в завязывании узлов. Я завязал нечто вроде тройного простого узла и начал спускаться с обрыва высотой тридцать метров. В то время это казалось вполне разумно. Сейчас я бы предпочел официальный альпинистский узел, который был опробован людьми гораздо умнее меня. «Это видно по их глазам» Однажды мне довелось говорить с четырнадцатилетней девочкой, которая постоянно сбегала из дому. Она жила в пригороде, неподалеку от одного из самых криминальных районов города. Эшли приобрела тревожную привычку выбираться по утрам из окна своей спальни и проходить несколько миль по пустынным сельским дорогам, чтобы встретиться с друзьями. За неделю до нашей встречи на обочине в этом районе было найдено тело девушки. Ее убил бывший приятель-психопат и оставил в канаве. – Ты слышала о девушке, которую убили на прошлой неделе? – спросил я. – Да. – Тебя это не беспокоит? Она нахмурилась так, словно я задал глупейший вопрос из всех существующих: – Нет. – Почему? – Я могу о себе позаботиться. Несмотря на всю серьезность разговора, я не мог не расхохотаться. Она была совсем маленькой и столь же опытной, как мокрая фланель. – Что? – Я могу о себе позаботиться. – Откуда ты знаешь? – Я умею отличать хороших от плохих. – Правда? – Да. – И как ты это делаешь? – По их глазам, – сказала она с такой интонацией, будто делилась со мной великой тайной уличной жизни. – По глазам? – Да. – А что у них с глазами? – Не знаю, просто по ним все ясно. – По их глазам? Она важно кивнула. – Сколько убийц ты встречала? – спросил я. – Ни одного. – То есть ты не видела ни одного настоящего убийцы? – Нет. – А знаешь, сколько видел я? – Сколько? – Много. Когда я не беседую с подростками, то провожу время с убийцами, насильниками и наркодилерами – самыми разными плохими парнями. – Правда? – Она наконец заинтересовалась. – Правда. Некоторые из них выглядят именно так, как, по-твоему, должны выглядеть убийцы: безумный взгляд, тюремные татуировки и прочая ерунда, – а вот другие совершенно на них не похожи. Они кажутся самыми приятными парнями, каких ты только надеешься встретить. Вежливые, обходительные, с отличным чувством юмора. – Правда? – Правда. А знаешь ли ты тот единственный способ, каким я могу определить, что эти милые, вежливые, обходительные, обаятельные люди – убийцы? – Не знаю. И какой же? – Я читаю их дело. – И что там написано? Я вздохнул: – Суть не в этом. А в том, что ты не можешь определить плохого парня, потому что иногда он выглядит как хороший. И знаешь, что еще? – Что? – Такие девочки, как ты, – идеальная мишень. Он будет вежливым, обаятельным, предложит тебя подвезти, а когда ты поймешь, что попала в серьезные неприятности, будет уже поздно. Какое-то время мы сидели молча. Я раздумывал, поняла ли она хоть что-нибудь из сказанного мной. – Все равно это неважно, – наконец ответила она. – Почему? – Потому что у нас в школе были уроки самообороны. Самое страшное в нашем разговоре было то, что она действительно в это верила. Почему подростки так безумно рискуют? Проще всего назвать их бестолковыми и глупыми, но это далеко от истины. Есть доказательства, что подростковый мозг развивается неравномерно, и это предрасполагает подростков к поведению, которое кажется немного сумасбродным. Также есть доказательства, что подросток может предпринимать рискованные и опасные действия, даже полностью сознавая этот риск. Он может понимать, что это опасно, но ощущения и друзья оказывают на него более сильное влияние. |