Онлайн книга «Пока ваш подросток не свел вас с ума»
Предупреждения насчет Патрика начались задолго до того, как я с ним встретился. «Он убьет свою мать, — сказал мне один из его приемных родителей. — Недалек тот день, когда он убьет ее». «Господи боже!» — подумал я. «О да, он такой злой. Попомните мои слова, если что-нибудь не предпринять, он убьет ее. Что бы вы ни делали, не оставляйте их вместе в одной комнате, потому что он так зол, что сразу на нее набросится». Такие заявления всегда немного пугают, особенно если ты — именно тот парень, который должен предпринять таинственное «что-нибудь», чтобы предотвратить беду. Патрик был шестнадцатилетним рикошетом. Он возвращался ко мне уже второй раз. Шесть лет назад, когда ему было всего десять, меня попросили протестировать его. В то время он был злобным маленьким мальчиком, жил в приемной семье. У приемных родителей была куча проблем с этим парнем, и они хотели получить какой-нибудь совет. Патрик был типичным мальчиком, растущим в приемной семье: злой, замкнутый, не желающий ни о чем разговаривать. Что касается его родной матери, то она была милой женщиной. Она была изрядно потрепана жизнью и делала всё, что было в ее силах. Ее муж был никчемным придурком, который испортил детей, как мог, и сбежал, оставив бедную женщину разбираться с последствиями. Этот урод бил и ее, и детей и совершал почти все мерзкие поступки, какие только можно придумать. В десять лет Патрик уже был испорченным маленьким человечком. Даже тогда его поведение вызывало нешуточное беспокойство у приемных родителей. Я провел беседу и написал отчет с обычными рекомендациями. Я довольно четко упомянул, что, по моему мнению, необходима совместная семейная терапия, чтобы вернуть Патрика его родной матери. Возможно, это помогло бы, а может, и нет. Мы никогда не узнаем, потому что по ряду весьма запутанных причин этого не произошло. Но спустя шесть лет люди говорили, что Патрик не просто зол — он опасен. Его жестокость и поток угроз были обращены на его родную мать. Для беспокойства были серьезные причины, и заявления Патрика были в этом списке не на последнем месте. Они не виделись с матерью полгода, потому что во время их последней встречи он вышел из себя и разбил окно. «Так чего ты хочешь?» — спросил я. На первый взгляд это очень простой вопрос, но вы удивитесь, если узнаете, как редко приемных детей спрашивают, чего они хотят. Мы много говорим с детьми вроде Патрика, но мало спрашиваем. «Я хочу убить ее», — ответил он, не задумываясь. «Что ты имеешь в виду?» — спросил я. Он посмотрел на меня как на идиота: «Я имею в виду, что хочу ее убить». «Ясно, — сказал я, хотя на самом деле мне ничего не было ясно, я просто тянул время. — И почему?» «Потому что это она во всем виновата». «В чем?» Он снова взглянул на меня, и его взгляд помрачнел. «Это она виновата, что у меня такая дерьмовая жизнь». «Это твоя мама виновата?» С угрюмым, задумчивым взглядом Джеймса Дина [15] он ответил: «Да». «Почему ты так решил?» «Если бы она не оставила меня, то ничего плохого бы не случилось». «Ты действительно так думаешь?» «Да». «Ладно». Мы немного посидели в тишине. «Знаешь, тут такое дело…» — сказал я. «Какое?» «Она должна сегодня прийти. Хотела поговорить с тобой обо всем этом». Он посмотрел на меня, и вдруг мне показалось, что он не столько рассержен, сколько испуган. «Правда?» Я кивнул: «Ага». «Я убью ее», — сказал он, хотя теперь это звучало уже не так убедительно. Я улыбнулся: «Ты принес с собой что-нибудь, чем это можно сделать, или хочешь одолжить у меня?» Я считаю, что детям нужно показать, что ты не испуган, даже если это не так. Особенно если это не так. «Вы издеваетесь?» — спросил он. Я пожал плечами: «Нет, отчего же». «Я правда ее убью», — сказал он, вновь обретая почву под ногами. «Ты всё время это повторяешь. Почему? Думаешь, у меня проблемы со слухом?» Он бросил на меня тяжелый подростковый взгляд. «Однажды я был близок к тому, чтобы застрелить пару старушек в самолете», — сказал я. Мое главное правило при работе с озлобленными подростками — сначала нужно завладеть их вниманием. Я решил, что это сработает. Одна бровь на сердитом лице поползла вверх в несмелой попытке отреагировать на мои слова, но цинизм победил. «Это правда, — сказал я. — Я летел в самолете, а они сидели позади меня. Час с лишним они говорили о погоде в каком-то дурацком маленьком городке… — Я покачал головой. — Клянусь богом, это было настолько мучительно скучно, что я всерьез подумал: или они, или я. Если бы я их не убил, они бы точно меня доконали». «Так почему вы их не убили?» — спросил он. Я пожал плечами: «Я сидел у окна, а у прохода — какой-то здоровый, жирный мужик. Я бы не смог выйти». Он улыбнулся буквально на секунду, но спохватился и снова помрачнел. «Я знаю, что вы делаете», — сказал он. «Дискриминирую толстяков и глупых старух?» «Пытаетесь заставить меня думать, что вы хороший парень, чтоб я не убивал маму». Я покачал головой: «Нет». «Тогда что?» — попался он в мою ловушку. «Как ты думаешь, кем бы ты был в моей истории?» — спросил я. «Вами». «Нет». «Кем же тогда?» «Ты — сиденье толстяка». Он насупился: «Что?» «Ты — сиденье толстяка». «В каком смысле?» Я улыбнулся: «Ты думаешь, что слишком мал для огромной, жирной задницы, которой мир уселся на тебя». Минуту он сидел, просто глядя на меня. Когда он заговорил, его слова были взвешены и размеренны: «Если эта стерва войдет в комнату, я убью ее на хрен». Как раз в этот момент кто-то постучал в дверь, очень тихо. Дверь открылась — и кто же еще мог появиться в кабинете, кроме вышеупомянутой «стервы»? События развивались не совсем по плану. Она должна была сидеть снаружи и ждать, пока я не позову ее в подходящий момент. Я всё ей четко объяснил. Она кивнула и сказала, что поняла. Я внимательно смотрел на Патрика. Его глаза метали молнии. Я открыл рот, чтобы сказать что-нибудь успокаивающее, что-то в духе Джона и Йоко. Если бы у меня была гитара, я бы начал играть «Give Peace a Chance» [16] . |