Книга Боги Гринвича, страница 55 – Норб Воннегут

– Ага, – усмехнулся Сай, – и как только она покажется, кто-нибудь сразу заявит на нее права.

– Нет.

– Что значит «нет»?

– Тут все чисто. Много лет назад ее нынешний владелец частным порядком договорился с музеем Чарторыйских.

– Продолжайте.

– А теперь ему требуется, так сказать, диверсифицировать свои активы.

– А почему не через «Сотбис»?

– Владелец настаивает на максимальной осторожности. И как мы оба знаем, – добавил Сигги, – большие компании не в состоянии сохранить конфиденциальность. В мире моего клиента не поощряют связи с нацистами.

– В моем тоже.

– Сай, вы упускаете одну деталь. Найти картину, потерянную для мира. Возместить ущерб, причиненный нацистами несколько поколений назад. Вы навсегда останетесь в анналах искусства. Как зовут того управляющего хедж-фонда, которого вы вечно вспоминаете?

– Стиви Коэн?

– Стиви Коэн захочет оказаться на вашем месте.

Олавюр смотрел на Сигги широко раскрытыми глазами, потрясенный тем, как его троюродный брат манипулирует Лизером.

– Сколько стоит эта картина? – спросил Сай.

– В обычных обстоятельствах – ближе к девяти знакам. Может и больше.

– Сильно.

Саю очень не хотелось признавать, что восемьдесят или девяносто миллионов ему не по краману. Похоже, он все время играет в догонялки.

– А сейчас?

– Сложно сказать. Цена договорная.

– А как я узнаю, что картина подлинная?

– Сай, у меня есть эксперты. И документ, подписанный Германом Герингом и Гансом Франком.

– Герингом!

– Его подпись подтверждена тремя независимыми экспертами, – ответил арт-дилер.

– Допустим, я получил достаточное…

– Мы можем что-нибудь придумать, – прервал его Сигги, опережая дискуссию о цене.

– То есть?

– Владелец хочет какую-то сумму вперед.

– Он возьмет расписку на часть цены продажи? – спросил Лизер, не в силах сдержать возбуждение.

– При соответствующих предосторожностях.

– Какого рода? – насторожился Лизер.

– Залог ваших акций в «ЛиУэлл Кэпитал». Процент от прибылей, пока расписка не будет оплачена. Но о таких вопросах вам нужно договариваться с ним, а не со мной.

– Все слишком просто, – возразил Сай. – С этой картиной что-то неладно.

– Полегче, – предупредил Сигги. – Вы имеете дело с предусмотрительным человеком.

– И как это понимать?

– Прежде чем владелец примет долю в вашем бизнесе, его команда изучит ваши операции, рентабельность и управление рисками. Они не отдадут «Портрет юноши» без должных проверок.

– Мы никогда не теряли деньги.

– Скажите это владельцу. И помните. Вы не станете легендой, пока его люди не изучат ваш хедж-фонд.

– Не пойдет, – ответил Лизер, испытав ужас при мысли, что ему придется раскрыть свои коммерческие тайны.

– Вам придется объяснить свои методики владельцу картины.

– Не пойдет, – повторил Лизер.

– Ничего страшного, – отозвался Сигги. – Я всегда могу найти еще кого-нибудь с деньгами.

– Дайте мне подумать, – сказал Лизер, почувствовав укол.

– Вы знаете, где меня найти. И еще одно.

– Да?

– Я не могу ждать вечно.

Сигги положил трубку и вздохнул.

– Ну, что сказал Лизер? – потребовал Олавюр.

– Он вернется.

– Когда?

– Ты же слышал, – зарычал Сигги, которому уже не требовалось сохранять сдержанность и уверенность. – Я сказал: «Я не могу ждать вечно».

– Так в чем проблема? – спросил Олавюр, заметив смену настроения брата.

– Сай может раскусить наш блеф, – отрезал арт-дилер. – Вот в чем проблема.

Он вел переговоры уверенно и невозмутимо. А сейчас маска спокойствия исчезла, и его волнение росло с каждой минутой. Олавюр начал было говорить, но Сигги оборвал его.

– А если он захочет встретиться в Рейкьявике? – саркастически заметил он. – Мы покажем ему «Портрет юноши» в альбоме по искусству?

– Соглашайся на встречу, – успокаивал его Олавюр. – «Владелец» – наша выдумка, за него говорим мы. Он может струсить в последнюю минуту.

– Не первый случай, когда продавца заест совесть, – согласился Сигги, понимая подход, но не принимая его. – Брат, это дурацкая затея. Либо отступит Сай, либо мы. Не понимаю, что ты надеешься выиграть.

– Знание, – возразил Олавюр. – Следующий разговор – критический. Если Лизер сосредоточится на цене, значит, секрет его инвестиций существует.

– Почему?

– Сигги, я знаю этого парня. Я прочел все, что о нем напечатано. Сай Лизер не задумываясь обменяет методики на бессмертие, особенно если будет рассчитывать заработать десятки миллионов в процессе…

– А если секрета не существует?

– Тогда он не рискнет это выдать, – пояснил банкир. – Торговые операции похожи на войну.

– Чем?

– Все вертится вокруг хитростей, – сказал Олавюр. – Он не станет подставлять фланг.

– Знаешь, братик, я бы предпочел, чтобы ты держался своих ценных бумаг и не вовлекал меня и мой бизнес в свою войну.

– Твой арт-бизнес – наше преимущество. Лизер играет на чужом поле.

Сай изучал стены своего кабинета. На мгновение его взгляд остановился на рисунке Пикассо. Рисунок, всего лишь небрежный набросок, натюрморт с сардинами и сангрией, не слишком дорогой для работ Пикассо. Но титану хедж-фонда он нравился.

Этот рисунок Пикассо означал успех. Он укрепил решение Лизера уйти из «Меррил Линч» и попытать счастья. Решение, которое сделало Лизера владельцем особняка и поместья на Раундхилл-роуд.

Овладение достойным трофеем, будь то Пикассо или «Бентли», связано с неопределенностью. «Пока ты выигрываешь, – напомнил себе Лизер. – Бедняги-неудачники бедны именно потому, что они неудачники».

И сейчас Лизеру приходилось принимать такое же решение. Такой же шанс, за который можно ухватиться. Потому что набросок Пикассо не принесет бессмертия основателю хедж-фонда с портфелем меньше миллиарда долларов. Нужно десять миллиардов, а то и двадцать. И тогда можно жить вечно.

Сай воображал, как он прославится, если раскроет миру бесценную картину, похищенную нацистами. Он представлял сцену в «Сотбис» – вот он продает Рафаэля, принимает чек и купается в славе. Ему надо найти способ ухватиться за эту возможность, не рискуя бизнесом.