Книга "Зверобои" штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага, страница 22 – Владимир Першанин

Борт лопнул, словно выстрелила небольшая пушка. Металлические дуги, на которых болтались обрывки брезента, согнулись. Шофер, мокрый, заляпанный грязью, матерился и грозил кулаком десантникам, сидевшим на броне.

Ему тоже отвечали матюками и советовали убираться подальше, пока не утопили вместе со «студером».

— Я вам утоплю! — выкрикивал в ответ замерзший шофер, который, видать по всему, торчал здесь давно и согревался спиртом. — Разбросались такими машинами, а она тыщи стоит!

Миша Савушкин провел самоходку аккуратно. Глубина полтора метра ему не мешала. Кроме того, он, навалившись, подмял осину и расширил проход для остальных машин.

Старшина сочувствовал измученному шоферу, который не мог бросить дорогостоящую американскую технику даже на час. «Студебеккеры» ценились высоко — приберут к рукам даже в такой суматохе. Подцепят и уволокут вместе с оторванным мостом.

Миновали поляну, которую ломаной линией пересекала траншея с отсечными ходами и пулеметными гнездами.

Все было перепахано снарядами и бомбами. Многочисленные воронки наползали друг на друга, траншея была наполовину завалена землей, кое-где дымили сгоревшие блиндажи, виднелись тела убитых немецких солдат.

Позиция противотанковой батареи была пристреляна заранее. На нее обрушили несколько десятков тяжелых гаубичных снарядов. Три длинноствольные пушки были искорежены и разбиты. Четвертая стояла с вывернутым стволом.

Здесь же, усиливая разрушения, сдетонировали ящики со снарядами. Валялось множество смятых гильз, разбитых зарядных ящиков. Защитные щели, в которых прятались артиллеристы, были завалены землей. По всему было видно, что мало кто из них уцелел. Выползли несколько человек, но их добила пехота.

В одном месте полузасыпанный труп прижало бревном, торчали ноги в коротких сапогах с блестящими подковами. Несколько тел лежали поперек колеи. Объезжать их возможности не было, они были сплющены в блин.

Бетонный дот приподняло и раскололо попаданием авиабомбы. В глубокой воронке стояла болотная жижа и тоже лежали трупы немецких солдат.

— Сбросили, чтобы проезду не мешали, — сказал один из десантников.

— Там им самое место, — сплюнул другой.

Возле следующей траншеи разбросались тела наших бойцов. Судя по изорванным пулями бушлатам и шинелям, они угодили под пулеметные очереди. Пулеметчики тоже не ушли далеко.

Расчет станкового МГ-42 закидали гранатами. Разбитый станок-тренога опрокинулся на тела двух пулеметчиков. Расплылась застывшая кровь, покрывая коркой груды стреляных гильз.

На краю леса остановились. Дальше начиналось открытое поле, переходящее в склон длинной извилистой гряды. Здесь пытались наступать. На склоне лежали несколько десятков погибших красноармейцев. Застыли три самоходки СУ-76.

Они поддерживали наступление пехоты на рассвете, когда еще не было закончено строительство переправы. Вместе с пехотой могли пройти только эти легкие артиллерийские установки.

Их расстреляли с вершины гряды. Рубки самоходок были разворочены, машины сгорели, остались обугленные каркасы. Чистяков рассматривал в бинокль склон, изрытый воронками.

Здесь предстояло наступать, а точнее, прорывать немецкую оборону его батарее совместно с танковым батальоном и пехотой, которая отступила и находилась где-то неподалеку. Расстояние до вершины составляло километра полтора. Самоходки и пехоту близко не подпустили и расстреляли метрах в четырехстах от дороги.

— Склоны наверняка заминированы, — сказал Антон Рябухин.

Чистяков с ним согласился. Какое-то время продолжали наблюдать, перекидываясь короткими фразами. Советовались, что делать дальше. Командир саперного взвода, старшина Авдеев, пославший разведку, подтвердил, что склон заминирован.

— По-светлому мы ничего не сделаем, — показывал он на тела убитых красноармейцев и сгоревшие самоходки. — Надо темноты ждать, тогда начнем разминирование. Ребята всего шагов двадцать проползли, пулеметы такой огонь открыли, что головы не поднять.

— Так нам и дадут до ночи рассиживаться! — сплюнул Рябухин.

Комбат он был молодой, из тех, кого быстро выдвинула война. Старшина-сапер был постарше и на рожон лезть не собирался. Чистяков с ним согласился, тщательно осматривая склоны в бинокль.

— Ну и что будем делать? — спросил Рябухин у Чистякова, который хоть и был младше по званию, но опыта имел побольше. — Ждать с моря погоды?

— Сначала оглядимся, — коротко отозвался капитан. — Напролом не пойдем. До нас уже пытались лезть, весь склон убитыми завален.

Подошел лейтенант с перевязанной рукой. Он сообщил, что штурмовой полк, в котором он командовал стрелковым взводом, с утра предпринял несколько неудачных атак.

— Поддержка слабая: батарея «сушек» да «сорокапятки». Три самоходки немцы сожгли, пушки тоже почти все выбили. Больше сотни бойцов на склонах оставили. Кругом мины понатыканы, а сверху из всех стволов бьют. Холмы не слишком высокие, хотели, как всегда, нахрапом взять, только ничего не получилось. Одна атака, за ней вторая, третья. А в четвертую бойцов уже не поднять, хоть стреляй их на месте.

— Ну и где сейчас твой полк?

— Приказали передислоцироваться и атаковать на другом участке. А меня с санитарами раненых охранять оставили.

— Много их?

— Почти двести человек было. Большинство уже эвакуировали, человек сорок осталось. Жду транспорт.

— Туго вам пришлось, — посочувствовал лейтенанту танковый комбат Антон Рябухин.

— Фрицы такой огонь вели, голову не поднять. Да и сейчас дорогу под обстрелом держат. Вы дальше не суйтесь. Угодите под раздачу. Место открытое, лишь небольшой лесок в километре отсюда.

Словно подтверждая слова лейтенанта, с холма ударили минометы. Пришлось залечь и переждать обстрел.

— Долго нам рассиживаться не дадут, — сказал Чистяков. — Того и гляди, гаубицы огонь откроют. Укрытие у нас хилое. Склоны заминированы?

— В основном да, — ответил лейтенант. — Но проходы имеются. Когда мы фрицев прижали, они вдоль того оврага наверх уходили. Там вроде мин нет.

— А чего же вы их не преследовали?

— Какое там преследование. Триста человек из строя выбыли, двух комбатов потеряли. Взводные впереди шли, половина на склонах осталась, командовать некому. Да и без танковой поддержки много не навоюешь. Была батарея «сушек», три сгорели, одну подбили. Пятый экипаж говорит: «Мы с такими дураками под огонь больше не полезем». И уехали.

— Правильно сделали, — усмехнулся Чистяков.

Огневые точки немцы замаскировали неплохо.

Виднелся лишь массивный ствол «Тигра», закопанного в землю, и две противотанковые пушки. Судя по всему, основная часть артиллерии пряталась за холмами.

— Неподалеку и второй танк закопан, его отсюда не видать, — сообщил лейтенант.