Книга Жаклин Врана, страница 53 – Тодд Лерой

– Не будь скучным, Виктор, – протянул аспирант. – И меня заставишь писать?

– И тебя, – убежденно кивнул тот. – Всех вас.

– Возвращаясь к вопросу о душе, – напомнила о себе Жаклин.

– Определенно какая-то материя существует, – продолжал Виктор. – И эта материя, несомненно, покидает тело во время отключения сознания, как вы и говорили. Однако опыты по взвешиванию умирающего существа проводились и на животных. Сначала масса тела действительно уменьшается, но буквально через два часа приобретает прежний вес.

– Сравнивать организмы настолько отдаленных цепей нерационально. Животное представляет совершенно иную группу биологической цепи.

– Да, я полагаю, что человек не отличен от мыши или, положим, от свиньи, – спокойно подтвердил Виктор. – Может быть, поэтому я и стал вегетарианцем. Между прочим, я заметил, что ты тоже мясо не ешь.

– А ты замечал, чтобы она хоть что-то употребляла? – усмехнулся Уве.

– Значит, зря я включил тебя в список своих единомышленников. Я даже порывался добавить тебя в друзья, будь у тебя страница на каком-нибудь аккаунте.

– Теперь я уже и не знаю, кого ставить на пьедестал странности в своем личном списке знакомых, – задумался Уве. – Мне начинает казаться, что нормальных людей в моем коллективе нет. Прости Соня, – добавил он на ее кашель.

– А со мной что не так? – возмутился Лок.

– С тобой не так все. А я пошел писать отчет. Надеюсь, закончим одновременно, чтобы я смог…

Зазвонил телефон отдела. Виктор прокашлялся, махнул секретарю и поднял трубку сам.

– Ага. Да я понял, – тускло отреагировал он. – И больше ничего сделать нельзя? Очень жаль. Что ж, – заключил он, складывая руки на столе. – По крайне мере твой отчет получится исчерпывающим. Яспер умер. Мне стоит сочувствовать или ты была не особо с ними близка?

Жаклин задумалась, поджав губы, и мотнула головой.

– А что с Ноелем?

– В нем десять пуль, – напомнил мужчина. – Сколько можно сочувствовать убийце?

– В данной ситуации виноватых действительно нет. Это чистое стечение обстоятельств.

– То есть этот парень вырезал людей тоже совершенно случайно? Так просто, нож подвернулся под руку, и он не знал, чем себя занять в данный момент. Может, попробовать выследить пожилую старуху или слепого ребенка, чтобы заняться карвингом на их телах? Да, это весомый аргумент. Пожалуй, я тоже ему посочувствую, – поднял последнюю чашку с остывшим кофе он. – Эта женщина никогда не научится готовить кофе правильно.

– Порой месть выливается в самые неконтролируемые формы. Не важно, в каком человеке она засела, – поднялась и поковыляла в свой крохотный кабинет Жаклин.

Прежде чем появился Уве, она провела в нем несколько часов.

– Не отвлекаю? – застыл в дверях он. – Долго тебе еще? Могу подождать минут десять, если хочешь.

– Нет, мне еще столько же, – ответила она, не отвлекаясь от монитора.

– Я нашел это у тебя в машине, – вынул из кармана плетеного оленя он. – Не знал, что ты любишь такие вещи.

– Ты их любишь, а не я, – бросила смущенный взгляд на спрятанный подарок Жаклин.

– Так это ты мне купила? – поразился Уве.

Жаклин выдержала его долгий взгляд и кивнула.

– Не буду мешать, но постарайся не задерживаться до утра, – прикрыл дверь он, скрывая улыбку.

Девушка работала еще три часа, поставила точку в отчете и уронила голову на стол.

Ванко подогнул лапы, чтобы угнездиться под безвольно висящей рукой хозяйки. Без работы Жаклин не чувствовала себя живой, и все, что ей оставалось, так это сорвать трубку домашнего телефона и набрать номер издательства журнала. Главный редактор сообщил, что финансовые неурядицы прошлого месяца пошатнули позиции «Гида Европы», поэтому в этом вакансий не осталось. Кроме того, ее язык сух для рекламы, а на единственное свободное задание поручили ее главному сопернику, Нику Фурье.

Последующие два дня Жаклин не вылезала из кровати даже для того, чтобы заварить кофе. Она получала бесконечные сообщения автоответчика и звонки на мобильный. Кто-то ее поздравлял, а кто-то искал. Она же занималась тем, что выискивала недостатки в своих статьях.

«Температура зимой достигает тридцати градусов холода. Самый жаркий период приходится на июль», – писала она.

«Наш маршрут проходит по незабываемым ландшафтам Норвегии. Стране, где переплетается реальное и волшебное. Стране, где путешественника ожидает самое невероятное и неожиданное. При желании бежать в неземное…» – отвечал Ник.

«Экономика страны развита слабо. Как и во всякой другой стране третьего мира основная часть населения занято в добывающих отраслях промышленности. Отсталость во многом связана со стремительным приростом населения…» – информативно описывала она.

«Это место удивительным образом отличается от того, с чем имеет дело рядовой рабочий. Одно из самых труднодоступных для туристов, скрытое за недействующими на данный момент вулканами. Гавань спокойствия и уединения для настоящих отшельников и в то же время настоящее приключения для любителей рискованных удовольствий», – емко отвечал ее соперник.

Жаклин поморщилась и отбросила журнал в угол, выступающий в роли урны. Ей пришлось приподняться, и электрическая волна боли прошла по мышцам раненной ноги. Положение ухудшалось. Теперь она не могла даже в самых рискованных мыслях представить то, как управляет автомобилем

В дверь постучали и тут же открыли. На пороге замерла смущенная Ингрид. В простой одежде: длинной блузке, черной кожаной куртке и джинсах. Она улыбалась, не решаясь пройти дальше.

– Я бы не смогла уехать, пока не убедилась, что ты в порядке, – остановилась у кровати она и показала пакет, набитый продуктами.

– Черт, – села в кровати Жаклин, потирая лоб. – Совсем забыла. Ваша машина.

– Ничего страшного. Я ее забрала. В бардачке оставались мои документы, поэтому мне пришлось предъявить свои. Так что сейчас я приехала на ней.

– Так значит, вы не уехали в Уппсалу?

– Я все еще надеюсь на компанию, – опустилась на край она и принялась разгружать сумку. – Здесь несколько упаковок кофе. Того самого, которое ты пила у меня дома. Кое-какие продукты. Рыба, сыр, фрукты. Любишь виноград?

– Зачем вы это делаете? – удивилась Жаклин.

– Делаю что? – не переставала улыбаться Ингрид.

Девушку ее реакция только гневила. В ее улыбке было что-то материнское, а вспоминать о матери Жаклин было неприятно и даже в какой-то степени болезненно. Мать была слишком на нее не похожа. Непрактичная сказочница, казалось, она и будучи взрослой верила в Одина и весь пантеон Скандинавии. Она соблюдала традиции языческих племен и порой пугала девочку колдовскими обрядами по сожжению кукол.