Книга Разделенные океаном, страница 44 – Маурин Ли

Молодой человек Пегги, Руперт Кулидж, нашел-таки спонсоров для своих «Американских горок», хотя Олли Блинкер отказался иметь с ним дело. Премьера состоялась в Филадельфии, где Анна и Герби выступали в ролях второго плана, но через неделю после сокрушительных рецензий спектакль закрылся. Музыка была ужасной, сюжет — неправдоподобным, а костюмам недоставало воображения. Один из критиков написал: «Единственное, что смогло предложить нам это шоу, — блестящее выступление двух юных звездочек: Анны Мюррей и Герби Блинкера. На мисс Мюррей, обладательницу хрупкой красоты и феноменального таланта, безусловно, стоит посмотреть. В самом скором времени я надеюсь увидеть ее в одной из главных ролей на Бродвее».

Походы Левона в театр и кино практически прекратились. Впрочем, он все-таки посмотрел первый звуковой фильм — «Певец джаза» [46] с Элом Джолсоном, — но с тех пор не был в кино ни разу. Тамара же обзавелась подругами. Они регулярно давали званые приемы, на которых ему непременно полагалось присутствовать, хотя у него и ее знакомых не было ничего общего. Раз в несколько недель наступала очередь Зариянов устраивать вечеринку. Они приглашали соседей на пикник во дворе или на бокал вина в воскресенье после обеда. Естественно, их удостаивали ответного приглашения. После того как Джону исполнился год, Тамара снизошла-таки до того, чтобы нанять няньку — молоденькую девушку из колледжа по имени Колетта, которая жила по соседству.

По дому всегда находилась какая-нибудь работа: залатать дверь-ширму с проволочной сеткой, починить водопроводный кран или закрепить оторвавшуюся черепицу на крыше.

— Было бы глупо нанимать кого-нибудь ради такой мелочи, правда, Лев? — со сладкой улыбкой на губах вопрошала Тамара.

Но это была не та жизнь, о которой он мечтал, и не то место, в котором он хотел бы жить. Более того, их отношения стали другими и разладились: что-то ушло из них. Тамара наказывала его за любовь к Анне. Потому что он действительно полюбил ее, наконец-то признался себе Левон. Любовь эта не была плотской — она была чистой, первозданной, незамутненной. И он по-прежнему любил эту девочку.

Они с Тамарой добросовестно ознакомились с историей страны, в которой жили, уяснили структуру и состав правительства, проштудировали конституцию, принесли клятву верности и стали американскими гражданами. Но Левон почему-то не испытывал щемящей радости, на которую так рассчитывал. Раньше жизнь казалась восхитительной, теперь же она представлялась ему скучной. Каждый следующий день был похож на предыдущий, и впереди его не ждало ничего нового. Более того, волосы его поредели и посеребрились на висках, и он вдруг ощутил себя стариком.

Однажды, спустя два года после переезда в Бруклин, в контору Левона позвонил Олли Блинкер. Они не виделись уже несколько месяцев.

— Лев, старина, у вас есть акции или облигации? — осведомился Олли.

— Нет, свои деньги я доверяю только банкам, — чопорно ответил Левон.

— В таком случае бросайте все свои дела, поезжайте в банк и заберите оттуда все свои сбережения до последнего цента.

— Почему?

— Просто сделайте так, как я вам советую. — Раздался щелчок. Олли повесил трубку.

Левон сидел за письменным столом, глядя на свои руки. На счете у него лежала сумма, которую никак нельзя было назвать впечатляющей: закладная на дом съедала приличную часть его заработков, а тут еще совсем недавно он купил автомобиль, старенький «максвелл», но в банке еще оставалось довольно средств, чтобы приобрести гараж, на чем настаивала Тамара, и пережить трудные времена, если таковые наступят.

Он медленно поднялся на ноги. По неизвестной причине, несмотря на твердую уверенность в том, что Олли — аферист и мошенник, Левон доверял ему. Если он заберет деньги из банка, то потеряет проценты, но это будет лучше, чем лишиться всего. Фондовая биржа в последнее время вела себя непредсказуемо, и каждый день на торгах покупались и продавались миллионы акций, но Левон и в страшном сне не мог представить, что банки лопнут.

Тем не менее он снял со счета все свои сбережения. Два дня спустя фондовая биржа рухнула, у банков закончилась наличность и тысячи американцев полностью лишились своих накоплений.

Сейф в кабинете Левона был уютно забит долларами, но ему было жаль своих соотечественников. Казалось, будто какой-то великан растоптал Нью-Йорк, в пыль давя каблуками Уолл-стрит.

Поздно вечером, в день обвала на бирже, ему позвонила Анна. Эмили уже ушла домой, и Левон пытался придумать причину, позволившую бы ему задержаться на работе.

— С тобой все в порядке, Лев? — спросила Анна. — Я имею в виду, в финансовом плане.

— Да, у меня все хорошо, милая.

— Олли обещал предупредить тебя. Не понимаю, откуда он узнаёт о подобных вещах.

— Ты сейчас у Олли? — При мысли о том, что она находится от него на расстоянии поездки на такси, у Левона вдруг учащенно забилось сердце.

— Мы только что вернулись из Бостона. Ой, Лев, давай поужинаем вместе! В «Плазе»! Я плачу. Я никогда не угощала тебя ужином, но я с Герби — мы с Герби — только что выступали на крупном политическом мероприятии, на ужине для бостонской элиты, и они заплатили нам целое состояние, пусть и небольшое. В семь часов тебя устроит?

— Вполне.

— Тогда до встречи в семь, Лев.

— До встречи, милая, — сказал Левон, хотя Анна уже повесила трубку.

Он сразу же набрал домашний номер. Ответила Тамара. Голос жены звучал сухо, по-деловому.

— Боюсь, что сегодня вечером я задержусь, — сообщил ей Левон. — Возникли некоторые непредвиденные обстоятельства. Я должен повидаться с клиентом, который впал в отчаяние и угрожает покончить жизнь самоубийством, по словам его жены.

— Но ты же знаешь, что сегодня мы принимаем Ди Маркосов, — с раздражением проговорила жена.

— Неужели ужин с Ди Маркосами важнее человеческой жизни? — вкрадчиво поинтересовался Левон. Почему-то он был уверен, что правда на его стороне, хотя сейчас он лгал собственной супруге.

— Нет, конечно, — неохотно признала Тамара. — Но что я им скажу?

— Может быть, правду?

Тамара вздохнула.

— Постарайся не слишком задерживаться, Лев.

— Постараюсь, — пообещал он, хотя это было очередной ложью.

1930 год

— Привет.

Мужчина открыл глаза и с трудом сел на скамейку.

— Здравствуйте, юная леди, — вежливо ответил он.

— Я принесла вам завтрак: кофе и пару булочек с горячими сосисками.

— Это очень мило с вашей стороны. Большое вам спасибо. Руки его дрожали, когда он потянулся за едой. Ногти у него были сломаны и почернели от набившейся под них грязи.