Книга Лекарство от любви, страница 5 – Вера и Марина Воробей

Вера с трудом сглотнула застрявший в горле ком желчи:

– А как же папа? Ты его совсем не любишь, мам? Ни капельки?

– Я устала жить по его меркам и под его диктовку, – с горечью произнесла мама, не ответив на вопросы дочери.

– А с этим Сергеем Ильичем, с ним у тебя серьезно?

Мать тяжело вздохнула, глядя куда-то вдаль, а потом сказала:

– Сама не знаю. Мы встречаемся не так давно.

– И уже целуетесь…

– Но пока не спим, – жестко парировала мама и, взглянув на Веру, виновато прошептала: – Ты меня осуждаешь, дочь?

– Как я могу тебя осуждать? – подумав, ответила Вера. И сама себе удивилась. Еще недавно она кипела бы от возмущения, а теперь, когда мама так открыто и честно призналась ей в романтической связи, она почему-то готова забыть о своих обидах и негодовании. Может быть, потому, что мама сейчас выглядела потерянной девочкой. – Нет, я не осуждаю, просто… – Вера посмотрела прямо маме в глаза. – Мне кажется, что это нечестно. Все равно что на двух стульях сидеть… – Вера сказала и испугалась – это звучало как приговор. Стараясь приглушить резкость слов, она торопливо произнесла: – Хотя ты не слушай меня, мам. Что я в этом понимаю?

– Ты все понимаешь, дочь. Ты уже взрослая. – Мама подошла, поцеловала Веру в щеку, и она не отвернулась, напротив, обняла ее, прижалась к родному, теплому плечу. – Я пойду спать, я очень устала, – тихо сказала мама и вышла.

А утром отец собирал свои вещи в чемоданы. Вера сидела и молча наблюдала за этой процедурой. Говорил отец. Говорил много и как по писаному, как будто заранее отрепетировал эту речь для нее:

– Мы решили некоторое время пожить с мамой отдельно. В этом нет ничего особенного. Кризис в супружеских отношениях – явление довольно частое в наши дни. Мы оглядимся, подумаем, в любом случае это будет полезный опыт для нас обоих. – Он закрыл чемоданы. Как выстрел щелкнули замки. Отец обернулся к Вере. На его губах появилась слабая улыбка. – Я буду тебе звонить, ты сможешь меня навещать…

– Где? – спросила Вера.

– Я договорился с приятелем. Он дал мне ключи от однокомнатной квартиры своей матери. Временно поживу на «Юго-Западной», потом, может быть, начну искать себе жилье. Не будем загадывать. – Отец поцеловал Веру в висок.

Губы его были сухими и чуть обветренными. Он редко целовал Веру, и от этого прикосновения, такого робкого, забытого и неуклюжего, у нее на глазах вдруг выступили слезы. Вера поспешила отвернуться, чтобы отец не заметил их.

– Ну, я пошел. Да, не ругайтесь здесь с матерью без меня.

– Нет, только при тебе, – пообещала Вера, незаметно смахивая ладонью прозрачную каплю.

Отец вроде бы улыбнулся, оценив ее юмор, а потом подхватил чемоданы и вышел за порог.

Вера осталась одна. Мама заблаговременно сбежала от сцены прощания. В комнате повисла тишина. Но, как ни странно, Вера не чувствовала, что это финал. Как будто отец ушел и оставил дверь приоткрытой. Слезы высохли, не успев пролиться.

А через несколько дней Вера поехала навестить отца на «Юго-Западную». Маршрут в подземке известен – родная ветка. Но когда Вера вышла на поверхность, она растерялась. В этом районе она оказалась впервые. Поплутав немного, она все же разыскала высотку, где теперь обитал отец.

– Нашла?

– Язык до Киева доведет, – сказала Вера, снимая куртку и разуваясь.

– Говорил же, давай приеду за тобой на машине.

– Глупости. Я через парк прошла, а дальше по прямой. А здесь ничего, уютно. – Вера не спеша огляделась.

У этого дома было свое дыхание, старинное, размеренное. И вещей немного: софа, телевизор, журнальный полированный столик, а возле него допотопное кресло с ободранными деревянными подлокотниками.

– Садись, – засуетился отец.

Вера села. Посмотрела на отца искоса: мать просила обратить внимание, как он выглядит. Все же переживала за него. Кстати говоря, отец выглядел неплохо, даже, можно сказать, хорошо. Бодрый, слегка возбужденный, но это и понятно: дочка в гости пришла. А так побрит, синяков под глазами нет. Новый костюм на нем, чистая голубая рубашка, узел галстука ослаблен.

– Ужинать будешь? У меня китайская кухня. Только подогреть в микроволновке.

– Нет, я поела.

– Тогда, может, кофейку?

– Давай.

Отец пошел на кухню, обернулся:

– А может, коньячку с кофе дерябнем? По глоточку. Армянский, настоящий.

– Можно, – опять согласилась Вера.

Через час она пожалела об этом опрометчивом решении. Отец налег на коньяк, позабыв о кофе.

– Я маму ни в чем не обвиняю, – выговаривал он заплетающимся языком. – Сам виноват, что мы перестали понимать другу друга. Любовь, она, Вера, не вечная. Она только несколько лет огонь поддерживает, а потом, если все это настоящее, то на смену страсти и любви приходит другое чувство: понимание, уважение, если хочешь знать, дружба.

Отец потянулся к бутылке.

– Пап, хватит, а?

– Еще чуть-чуть, горло пересохло, – оправдывался отец. Налил рюмку, выпил и, поморщившись, продолжил: – А что я? Ну что я вам дал? Материальные блага? Да я за ними себя забыл, не то что вас. – Тут отец оперся на руку, пригорюнился. – Бизнес, будь он неладен, затягивает, как болото. Хочется больше, лучше, как в спорте. На личную жизнь времени не остается. Я иногда думаю: черт бы побрал эту перестройку вместе с Горбачевым. Сидел бы себе сейчас на заводе, изобретал бы нужные для великой страны вещи, получал бы законные двести рубликов и никаких тебе проблем и забот о завтрашнем дне… – Отец говорил уже из последних сил, взгляд его стал мутным.

– Пап, давай я тебе лечь помогу, – предложила Вера.

– Лечь – это хорошо, – охотно согласился отец и поднялся, покачиваясь.

Вера подхватила его за талию, помогла дойти до софы, и отец рухнул на нее.

– Ты оставайся здесь, поздно уже, – произнес он сонно.

Вера в эту минуту снимала с него тапки.

Как же, оставайся! Не на полу же ей спать, да и на часах всего-то пол-одиннадцатого. Доедет до дома, не маленькая. Она прикрыла отца пледом, надела куртку и, еще раз взглянув на него, мирно спящего, вышла за дверь.

В темноте все кошки серы, говорит пословица. Так и для Веры все дома и улицы в темноте казались одинаковыми. Она помнила, что сразу же за киоском, стоящим на развилке, нужно повернуть налево и пройти через небольшой парк, чтобы добраться до метро. Вдали темнели кроны деревьев. Вера не раздумывая пошла в том направлении.

Мысли ее были далеко. В голове снова прокручивался разговор с отцом. Они редко так откровенно и спокойно беседовали, чаще правда выплескивалась из них с криком и гневом.

– Смотри какая лялька!