Книга Блондинки начинают и выигрывают, страница 87 – Светлана Успенская

— Ни-ни! — испугался Кеша и даже замотал головой. — Ни в коем случае. Я ведь понимаю, когда нельзя… Ну а у вас-то что на Кипре? Получилось?

— А то, — хвастливо ухмыльнулся я. — В лучшем виде! Готовь карманы, скоро деньги сами собой посыпятся.

— А потом? — осторожно спросил Кеша после некоторого раздумья. — Потом, наверное, вы меня турнете?..

— Там посмотрим, — легкомысленно бросил я, уходя. — Будет видно. С течением времени.

Кеша грустно промолчал.

Я очень хорошо понимал его печаль. Сегодня он подписал себе окончательный приговор. Увы!

Вскоре разработанная мной схема заработала отлаженно и точно, без сбоев. На счет небольшой офшорной фирмы на далеком острове стали капать пока еще умозрительные, но уже такие близкие к своему материальному воплощению денежки.

Первый перевод прошел без сучка без задоринки. Я предъявил в Центробанк подписанный контракт на поставку рентгеновских зеркал и получил долгожданный инвойс, разрешение на перевод валюты за рубеж. И валюта в удивительно скромном размере 7294 доллара ноль-ноль копеек поплыла с одного транзитного счета на другой, третий, четвертый — в разных банках. Эти банки были расположены в теплых местечках, где так любят вить гнездышки иностранные капиталы, полученные не совсем законным путем. Банки острова Гернси, крохотного государства Лихтенштейн и еще более микроскопической Андорры пропустили через свои учетные бумаги мизерную по их меркам сумму, чтобы вскоре благополучно забыть о ней.

Но я-то не забыл. Сейчас где-то в дальнем государстве Вануату на самой дальней пыльной полке пылились мои законные, почти честно заработанные 7294 американских тугрика, а я был лишен возможности взять их в руки, пересчитать, обонять их волшебный, сулящий свободу и райские наслаждения запах. А контора Дерева, купившая воображаемую партию рентгеновских зеркал, даже не подозревала о своей сделке, добровольно расставшись с указанной суммой на тайном счете.

После первой денежной операции я на время затаился, ожидая, не вскроется ли пропажа, не поднимется ли в недрах нашего изобильного учреждения скандал. Не вскрылась, не поднялся. Все было тихо-мирно.

Мне нравилась такая спокойная, не обремененная особыми заботами жизнь. Конечно, ведь теперь я был не один, нас было двое. Я и мое второе «Я». Когда я не успевал что-то оформить, за дело брался мой дублер. Когда мне не хотелось заниматься проблемой самому, я давал поручение Кеше.

Целое лето мы понемногу переводили деньги. И все это время я колебался, не зная, на что решиться окончательно. То ли и дальше продолжать тихое пощипывание родной конторы, а потом постепенно передать дела Кеше, самому устраниться от забот и целиком переключиться на творческое вкушение жизненных удовольствий где-нибудь на бело-сахарном берегу, в окружении пальм, вилл и прочих атрибутов сладкой жизни, то ли провернуть более рискованный, но гораздо более прибыльный вариант: урвать крупную сумму на множество мелких счетов и одним махом покончить со всей этой бодягой — с конторой, со сделками, с договорами, с необходимостью зарабатывать на хлеб насущный. Потом, дав отступные Кеше, отпустить его на все четыре стороны.

Или не давать отступные? Я и так слишком много для него сделал. Гораздо больше, чем он заслужил. А ведь я ему был никто — не мать, не отец и даже не брат родной. Просто случайный знакомый.

Кроме того, Кеша становится опасен: он слишком много знает и слишком многим нравится. И главное, ему нравится нравиться многим. Не иначе как метит на мое место?

Что ж, раз ему так хочется… Я не против! В один прекрасный день он займет это место. Я исчезну, а вместо меня воцарится он. И когда он будет расслабленно почивать на лаврах, вдруг появятся серенькие личности в мышиных костюмах с выразительно оттопыренными карманами, мечтающие познакомиться с ним поближе!

На нарах ему будет очень приятно вспоминать свою легкую и безбедную прошлую жизнь. Задрипанная коммуналка покажется райским местом, где текут молочные реки в кисельных берегах, не вянут лилии и поют дивные птицы.

А пока… Пока пусть работает.

В это время наша фирма (конечно, не та шарашкина контора, что была организована мной на паях с неким индивидуумом, который еще недавно кормился на перекрестке и ночевал под открытым небом) боролась за крупный контракт на поставку чего-то нефтяного в ближнее зарубежье. Дерев сражался как тигр. Сделка сулила огромные, фантастические прибыли. Были задействованы кое-какие чины в правительстве, нажаты нужные кнопки.

К сентябрю наконец было заключено давно ожидаемое «соглашение о намерении сторон». Дерев довольно потирал руки, предвкушая миллионные барыши. Кусок был слишком лакомый, чтобы я мог его упустить…

Окончательное подписание контракта было назначено на четырнадцатое октября. Еще в конце августа я мимоходом спросил жену (было утро, я торопился на работу и надеялся, что в такое время она не осмелится задерживать меня дурацкими расспросами):

— Как быстро ты можешь собраться?

— Час-другой, — пожала плечами моя милая, но, увы, патологически недогадливая жена. — А куда мы поедем? В театр? В какой?

Я поморщился. Что за страсть к лицедействующим дебилам на сцене? Неужели ей нравятся размалеванные лица, которые, картинно оборотившись к зрителю, дурными голосами выкрикивают многозначительные банальности? Решительно не понимаю ее увлечения театром!

— Нет, я имею в виду, собраться, чтобы уехать навсегда, взяв только самое необходимое на первое время.

— Как это «уехать навсегда»? Куда? Зачем?

— Так надо! — вновь поморщился я. — Помоги, пожалуйста, завязать галстук… У меня узел получается морщинистым, а я этого не люблю.

— Но я никуда не хочу уезжать! — Глаза Иришки растворились до пределов, дозволенных природой, а полуоткрытый рот выражал крайнюю степень изумления. — И вообще, Павлик идет в первый класс, если ты помнишь… Я еле-еле нашла приличных педагогов… А у Леночки такая замечательная воспитательница в садике. И все это буквально в двух шагах от дома! И потом, в другом районе мне будет далеко ездить в мой фитнесс-клуб. Нет, я не…

— Речь идет не о переезде в другой район… Я спрашиваю, сколько времени тебе нужно, чтобы собраться и уехать отсюда насовсем. Возможно, в другой город, в другую страну, в другое полушарие. На другую планету.

— Но я не хочу! — Тонкий голос обидчиво вздрогнул. — Ты даже не поинтересовался, хочу ли я…

— Не спрашиваю, потому что, понимаешь, существуют обстоятельства выше нас.

— О чем ты говоришь? А твоя работа?

Я небрежно махнул рукой:

— Не важно. Найду чем заниматься. Знаешь, никогда не говорил тебе об этом, но я давно уже хотел полностью сменить род занятий, образ жизни, место жительства. Все изменить! Совсем! Навсегда! И если мне удастся то, что я задумал…

— Но я… Я не хочу ничего менять! — Голос Иришки неожиданно окреп, и в нем появились незнакомые мне доселе железобетонные нотки. — Меня устраивает моя жизнь.