Книга Детонатор, страница 7 – Александр Тамоников

— А то!

— Иди вылей, — распорядился Белоусов, уставившись на свои сжатые кулаки.

— Ты что, Николаич? — возмутился Галкин.

— Не Николаич, а Георгий Николаевич. Ступай. Я третий раз повторять не стану.

— А если я не послушаюсь? — с вызовом произнес Глеб.

Белоусов по-прежнему глядел не на него, а на свои руки.

— Пожалеешь, — коротко произнес он.

— В смысле, в морду получу? Так я отвечу. — Галкин выпрямился во весь рост и воинственно подтянул джинсы еще выше.

Георгий Николаевич покосился на его промежность, потом поднял взгляд.

— Если бы я тебе в морду зарядил, — веско произнес он, — то ты бы на койке отдыхал до самого Челябинска. Нет, парень, никакого рукоприкладства. Просто выставлю тебя из вагона, а там пусть с тобой руководство разбирается.

— Так пиво же, не водка! — упирался Белоусов, хотя уже было видно, что он сдается.

— Я слышал, что пиво. А ты меня слышал? Иди вылей.

Достав из сумки коричневую двухлитровую бутыль, Галкин насупился и направился к выходу.

— Погоди, — остановил его Белоусов.

— Чего? — В глазах парня засветилась надежда.

— Вторую прихвати.

— Ну ты даешь! Какую вторую?

— Ту, что рядом с первой, — невозмутимо сказал Белоусов.

Хмыкнув, Галкин извлек из сумки вторую двухлитровую бутылку пива.

— Как узнал? — поинтересовался он.

— Догадался. — Белоусов пожал плечами: — Такому лосю разве ж двух литров хватит?

Галкин ухмыльнулся, а потом нахмурился.

— Гад ты все-таки, Георгий Николаевич, — сказал он.

— Гад, — согласился Белоусов. — Еще какой. Но исключительно по долгу службы, а не из вредности. Так что ступай, парень, ступай.

Он указал на дверь.

За окнами как раз объявили отправление скорого поезда Москва — Челябинск. Состав дернулся и поплыл вдоль перрона, на котором столпились провожающие.

— Туалет, наверное, еще закрыт, — предположил Галкин, перетаптываясь в коридоре.

Видимо, он еще надеялся на то, что суровый начальник смягчится, но чуда не произошло.

— У нас открыт, — заверил Белоусов. — Полная автономия.

Испустив еще один тягостный вздох, Галкин зашагал в сторону заднего тамбура. Там находился второй пост охранения, за который отвечали двое бойцов группы сопровождения — Валера Беляев и Ваня Юдин. Галкин рассчитывал проскользнуть незамеченным, но Юдин, как назло, торчал в тесном закутке возле туалета, поправляя ремень укороченного автомата Калашникова, болтающегося у него на плече. Из тамбура явственно тянуло сигаретным дымом, его товарищ стоял там и курил.

— Пивка для рывка? — пошутил он, увидев Галкина с двумя внушительными бутылками в руках.

— Прокисло, — сказал Глеб, которому совсем не улыбалось объяснять, что с ним обошлись, как с каким-то салагой.

— Быть того не может, — авторитетно заявил Юдин. — Оно же пастеризованное.

— Говорят тебе, скисло.

Галкин хотел уже протиснуться в туалет, когда его осенила блестящая, как ему показалась, идея.

— Слушай, — сказал он, — а ведь и правда!

— Ты о чем? — насторожился Юдин.

— О пиве. Не могло оно скиснуть. Забирай. С тебя четыре сотни.

— «Мушкетерское»? — Юдин взглянул на этикетку. — Не-а. Оно по восемьдесят.

— Бери за двести пятьдесят, — решил Галкин. — За оба баллона.

— Не-а.

— Что ты заладил, «не» да «не».

— Беляев, — Юдин ткнул пальцем в сторону тамбура. — Заложит.

— А ты тихонечко, — посоветовал Галкин, решивший во что бы то ни стало возместить хоть часть затрат. — Он не учует.

— Валерка? У него нюх, как у собаки. — Юдин с печальным видом покачал головой и перевесил свой АК-74У на другое плечо. — Сам пей свою кислятину.

— Почему кислятину? — возмутился Галкин. — Нормальное пиво.

— А кто мне минуту назад втирал, что оно прокисло?

— Да это я просто так. Пошутил.

Юдин хотел возразить, но не успел. Дверь тамбура распахнулась, и оттуда выглянул Валерий Беляев.

— Вы чего это тут? — поинтересовался он, подозрительно косясь на емкости в руках Галкина.

— Говорим, — ответил тот. — А что, нельзя?

— Если языком болтать попусту, то нет, — отрезал Беляев, здоровенный детина с длиннющими руками, автомат на плече которого казался игрушечным. — Тут пост, а не пивная.

— Глеб мерами безопасности интересуется, — нашелся оробевший Юдин.

— Ну спрашивай, — разрешил Беляев. — Что тебя беспокоит?

Почесав затылок, Галкин высказался в том смысле, что беспокоит его вентиляционная система вагона.

— А то будет как в том фильме французском, — пояснил он, — где охрану газом траванули. Шланг в дырку просунули, и пш-шт-тт…

Беляев снисходительно усмехнулся.

— Тут никаких «пшт» быть не может, — сказал он. — Исключено. В вагоне отдельная фильтро-вентиляционная установка функционирует, воздух очищает. Ну, по типу армейской, с сигнализацией отключения или повреждения. Если что, на пульте сразу красная лампочка загорится.

— Тогда я спокоен, — заявил Галкин, сделав серьезную мину.

— А вот я — нет, — сказал Беляев.

— Это почему?

— Потому что спиртное распивать на работе запрещено.

— Не спиртное, а слабоалкогольное, — буркнул Галкин. — И потом, никто не распивает.

— Чего же ты с этими бутылями по вагону носишься, как дурень со ступой?

— У напарника конфисковал.

— Ну? — изумился Беляев.

— Вот тебе и «ну», — сердито произнес Галкин. — Николаич пивка для рывка предложил, а я ему: «Не положено».

— Молодец.

— Сам знаю. Ну-ка…

Потеснив недоумевающего Юдина, Галкин протиснулся в туалет, отвинтил крышку и принялся лить пиво в унитаз. Выражение его лица было страдальческим, но решительным. Как будто он себе собственноручно зуб рвал. Или пулю удалял, полученную во время героической обороны.

В переднем тамбуре, расположенном в противоположном конце вагона, разговор шел не о напитках и не о вентиляционной установке. Там была выбрана тема более увлекательная. Обсуждали ее двое — Антон Новиков и Виктор Титов, вооруженные такими же укороченными «калашами», как те, что находились у Юдина и Беляева.

С первого взгляда Новиков был писаным красавцем — густые черные брови вразлет, тонкий нос с горбинкой, яркие, вечно влажноватые губы. Портили его плохие зубы, тем более что некоторые из них вообще отсутствовали, вынуждая его строить из себя неулыбчивого, немногословного парня. Отчаянно смелый, просто-таки бесшабашный в бою, он до чертиков боялся дантистов, а потому предпочитал лечить зубы сам, то полоская рот какими-то экзотическими настойками, то втирая в десны еще более экзотические мази. Все это помогало мало, а скорее всего и вовсе не помогало.