Онлайн книга «Мемуары мертвого незнакомца»
|
Давид сделал несколько шагов по направлению к лестнице, что вела в правое крыло здания. Последний раз он ступал на нее двадцать лет назад. Тогда он спускался, покидая родной дом. А теперь поднимался, чтобы туда попасть… Если ему, конечно, откроют! Дато ждал сюрприз. Дверь оказалась новой, железной, вполне современной, а не такой, как раньше, деревянной, с намалеванным краской номером и ручкой, сделанной из согнутого гигантского гвоздя. Давид остановился возле нее и прислушался. Тихо. И окна темные. Наверняка никого нет. Потому что тот, кто по предположению Дато обитал в квартире, был совой и не мог спать в столь ранний час. Он ложился в два, три утра, а сейчас нет еще и полуночи. И все же Давид постучал. Именно постучал, а не позвонил. Та-та-та-та, так он всегда колотил в дверь, будучи ребенком. Вдруг из квартиры донесся грохот. Значит, в ней кто-то есть! Через секунду дверь распахнулась, и Дато увидел на пороге своего старшего брата. Он тер локоть и морщился от боли. — С испугу ударился о стену, — сообщил Зура. — Задремал только, а тут стук! — Привет, брат. — Здравствуй. — Можно войти? Зура кивнул и посторонился. Вот так обыденно встретились братья после долгой разлуки. Зураб запер дверь, подошел к настольной лампе и зажег свет. Дато смог рассмотреть обстановку комнаты (дверь во вторую была закрыта). Она тоже почти не претерпела изменений с тех пор, когда он был здесь в последний раз. Мебель та же и на прежних местах. Только телевизор на тумбе другой, да вместо допотопного радиоприемника на подоконнике стоит раскрытый, но «спящий» ноутбук. — Присаживайся, — сказал Зура и указал на стул. — Я сейчас… Он вышел на балкон и вернулся с бутылкой и парой яблок. Молча достал с полки стаканы и разлил по ним спиртное. В нос Давиду ударил запах домашней чачи. — За встречу! — поднял стакан Зура и, не чокнувшись с братом, выпил. Дато последовал его примеру. — Закуси! — Он протянул ему яблоко. Давид схватил его и вгрызся зубами в сочную мякоть. Давно он не пил таких крепких напитков — в чаче было не меньше шестидесяти градусов. — Как дела? — спросил он. Зураб пожал плечами. Затем проговорил: — А ты изменился. — Ты тоже… Давид помнил старшего брата худощавым, хоть и ширококостным, с растрепанными волосами русого цвета и светлым мечтательным взглядом. Теперь Зураб стал мужчиной с мощными сутулыми плечами и округлым животом, натянувшим трикотаж майки. На голове короткий седой ежик. Залысины. Глаза тоже изменились. Стали свинцовыми: потемнели и утратили блеск. Когда Зура смотрел из-под сросшихся бровей, взгляд его казался не угрюмым, как когда-то, а враждебным. — Я постарел, знаю, — буркнул Зура и плеснул в стаканы еще чачи. — Да я не об этом… Хотя брат прав, он постарел. Густая седина, глубокие морщины добавляли ему пять, семь, а то и десять лет, и Зура выглядел не на свои сорок два, а на пятьдесят. — А ты все как мальчишка, — хмыкнул он. — Да красивый такой… Что с носом сделал? — Сломал, пришлось оперировать. — Кольца на пальце не вижу. Не женат? — Нет. А ты? — Смеешься? — криво усмехнулся Зура. — Кому я нужен? — Он поднял стакан и поднес ко рту, но Давид остановил его: — Постой, а тост? — На хрен! — по-русски рыкнул брат и опрокинул в себя чачу. Дато сделал небольшой глоток и отставил стакан. Пить он больше не хотел. И так за сегодняшний день влил в себя дикое количество алкоголя, да еще и разного намешал. Завтра голова будет чугунной. — Как ты живешь, брат? — спросил Давид. — Нормально. — Все пишешь? — Нет. — Даже для себя? — Тем более для себя. На продажу я бы написал. Да никому это не нужно. — Чем же на жизнь зарабатываешь? — Грузчик я. Так вот откуда литые мышцы! Раньше-то Зура тяжелее кисти ничего в руках не держал. — Много пьешь? — полюбопытствовал Давид. Живот у Зураба был характерный. Такие обычно не у обжор вырастают, а у любителей алкоголя. Особенно пива. — Не так чтобы очень… Как все! — С каких пор тебя стало это устраивать? — Что именно? — Быть таким, как все. Он не ответил, вместо этого выпил. — Надеюсь, ты не хочешь здесь переночевать? — спросил Зура после. — Нет. Я остановился в отеле. — В пятизвездочном, конечно. — Нет, в четырех… Давил встал, подошел к дивану, над которым висела картина. Море, горы и парусник, плывущий по лунной дорожке и готовый с ней слиться. Сунув руки в карманы, Дато стал всматриваться в морской пейзаж. В детстве он мог подолгу этим заниматься. А все потому, что постепенно картина оживала. Кораблик начинал скользить по волнам, растворяясь в лунном свете, и скрывался за горизонтом или… взмывал в небо? Сейчас волшебства не произошло. Воображения взрослого не хватило для этого. Но Давид отметил про себя, что пейзаж все равно ему нравится. Хорошо написан. — Больше не рисуешь? — бросил он через плечо. — Нет. — Зря. У тебя талант. Мог бы продавать картины на улице. Я видел: на площади Свободы сидят художники со своими работами. Помнишь, я толкал там твои пейзажи? Только тогда площадь носила имя Ленина. Но меня гоняли менты. Теперь же все официально, насколько я понимаю… Зура молчал, и Дато обернулся, чтобы посмотреть ему в лицо. Но тот стоял спиной к нему. Давид решил, что снова пьет. Зураб стоял у стола, оперевшись на руки. Голова опущена на грудь. Плечи подрагивают… Плачет? — Брат! — окликнул его Дато. — Что с тобой? Зураб обернулся. Глаза сухие, рот искривлен… Он смеялся! — Ты ничего не понимаешь, да? — заговорил он. — Как мы тут жили все это время и как сейчас живем? Свалился со своей радужной планеты в скафандре, сшитом из лепестков-лейблов, и думаешь, ах, как тут здорово! А тут не здорово, инопланетянин! Здесь под зеленой травой выжженная войной земля, за красивыми фасадами — руины, за улыбками людей боль… — Все же зря ты перестал писать, — спокойно заметил Дато. — Скафандр из лепестков-лейблов — сильно сказано. Опять же твоя любимая тематика — фантастическая. Ты остаешься верен любимому жанру. Только об одном забыл, брат, ты тоже мог улететь с этой планеты на другую. И сделать ее радужной. У тебя было больше шансов, чем у меня. — Зачем ты приехал? |