Книга Мемуары мертвого незнакомца, страница 53 – Ольга Володарская

— Брат, у тебя все дома?

— Я говорю о Сандро Измерли по кличке Папа Римский. Помнишь такого?

— Сандро Измерли помню, человека по кличке Папа нет. Это один и тот же человек?

— Да брось. Мы с Балу часто о нем болтали. И ты понимал, о ком речь. Сандро — это Папа.

— Я не слушал вас, Дато. Меня больше свои дела интересовали. Ваши речи шли фоном. Как белый шум. Понимаешь?

— Короче, Сандро стал очень уважаемым человеком в преступном мире…

— То есть таким, как папа римский?

— Вообще-то эту кличку он получил в возрасте девятнадцати лет. А может, и раньше. Просто я узнал его тогда. И он уже был Папой. Ты помнишь, как его называли в школе? Вы же в параллельных классах учились.

— Без понятия. Мы не общались.

— Точно?

— Он силен в точных науках, я в гуманитарных. Мы участвовали в разных конкурсах и олимпиадах.

— А он сказал, что ты хотел с ним дружить.

— С Сандро? Никогда. Он придумал!

— Зачем ему это?

— Откуда я знаю? Он всегда был странным.

— Страннее тебя?

— Я просто человек, который пребывает на своей волне. А Сандро…

— На чужих? Волнах?

— Он вне их. — Зура сграбастал мелки и все убрал в коробку. — Зачем ты встречался с ним?

Дато рассказал. Зура, выслушав его, покачал головой.

— Ты как хочешь, а я на эксгумации присутствовать не намерен.

— Я тебя и не заставляю.

— Хорошо, — с облегчением выдохнул Зура.

— Ты на удивление легко принял правду о нашем брате, — заметил Дато. — Почему?

— Меня сейчас вообще шокировать чем-то сложно.

— Меня тоже, но ведь это Одуванчик… Наш малыш. У меня не укладывается в голове…

— Мы же не знаем, что за эти годы с ним произошло, верно? Жизнь меняет людей. Разве ты мог предположить, что я стану пьющим грузчиком? А те, кто считал тебя башибузуком, не представляли тебя респектабельным господином…

— В скафандре из лейблов? — припомнил Дато с усмешкой. — Где вещи Гио? Или Мухаммеда? Не знаю теперь, как его называть.

— Там же, где и были. В тумбочке на балконе, где ты рогатки хранил.

— Пойду, принесу их.

— Зачем?

— Папе покажу.

Дато вышел на балкон, открыл тумбочку, нагнулся.

— Заберешь драндулет-то свой? — услышал он голос тети Розы.

— А когда можно? — откликнулся он.

— Да хоть сейчас.

— А если попозже? — Дато достал вещи покойного брата. Пистолет сразу сунул за пояс джинсов, а бумажник и ключ держал в руках.

— Можно и попозже. Но не тяни долго. Помру поутру, родственники набегут — я им уже сообщила, чтоб к семи приходили, — и из сарая тебе ничего забрать не дадут. Не докажешь, что драндулет твой. Скажут — наш, а ты катись, мародер. Цена ему три рубля, только родственнички мои и копейки терять не любят.

Она рассуждала так здраво, что Давид засомневался в правильности своих выводов относительно ее психического состояния. Не похоже, что соседка в маразме.

— Я могу сейчас зайти за ключом от сарая?

— Здрааасьте, — протянула она. — Сам его в руках держит, а у меня спрашивает.

Дато с удивлением воззрился на ключ.

— Это от вашего сарая?

— Ну да.

— А откуда он у меня?

Тетя Роза посмотрела на Дато с жалостью.

— Молодой такой, а уже в памяти провалы… — И, покачав головой, принялась за свой саван. Хорошо, что шила она сейчас не на машинке, а руками, и Дато смог продолжить разговор:

— Тетя Роза, может, напомните мне… А то я правда что-то совсем плохой. Все забыл.

— Пьешь, наверное, много, — поджала морщинистые губы старушка. Дато понял, что и то, как он напоил ее брата перед смертью, она не забыла. — Я же тебе на днях то же самое сказала. Забери драндулет. Ты вот так же на балконе стоял, а я сидела на своем. Не шила, а просто воздухом дышала. Для шитья я негодной стала. Глаза не видят, руки трясутся, это просто сегодня Господь мне немного здоровья послал, чтоб я саван сшила. А то, говорит, в платье не дело в гробу лежать. А вообще оно у меня красивое, в цветочек…

Пока ее сознание окончательно не уплыло и она не начала повторять все, что он уже слышал, Дато прервал соседку:

— А это я был или брат мой?

Она подняла глаза от шитья, внимательно посмотрела на него.

— Ты кто?

— Дато.

— Средний?

— Точно.

— Вроде ты… А может, и нет. Говорю тебе, зрение в последнее время подводит. Просто увидела парня на вашем балконе и решила, что ты. Спрашиваю, когда драндулет заберешь?

— И он, то есть я, что ответил?

— Ключи попросил. Сказал, верну, как драндулет заберу. — Она приподняла саван, посмотрела на него и осталась недовольна. — Плохо получается. Некрасиво. В платье с цветочками я в гробу лучше бы смотрелась… Бисером обшить, что ли? Был у меня где-то! — И без перехода: — Раз не вернул ключи, значит, не забрал.

Она тяжело встала и, взяв саван, зашаркала в квартиру, бормоча себе под нос:

— Бисер и тесьму по краю пустить… Успеть бы только.

Дато последовал ее примеру, то есть ушел с балкона. Брата в комнате не оказалось, он мылся.

— Зура! — крикнул Давид через дверь.

— А?

— Я в сарай схожу. Скоро вернусь.

И покинул дом.

Сарай тети Розы находился рядом с аркой. До революции, когда в доме располагалась аптека (о чем свидетельствовала мозаика на фасаде — змея, обвивающая чашу), в нем был склад медикаментов. Остальным жильцам не так повезло. Им достались клетушки два на полтора.

Давид подошел к двери, сунул ключ в скважину навесного замка, повернул его.

— Дато! — услышал он голос брата и обернулся. Зураб стоял на балконе с полотенцем на бедрах. — Ты что, забыл, где наш сарай?

— Мне нужен этот.

— Зачем?

— Одевайся, спускайся… Расскажу.

— Минуту.

Когда брат скрылся с балкона, Дато снял замок, распахнул дверь.

Казбек-2 стоял на том самом месте, где был оставлен двадцать лет назад. У стены, за ящиком с банками с краской. Тетя Роза когда-то купила про запас олифы двадцать банок. Предложили по дешевке, вот и приобрела. На всякий случай, который, судя по всему, так и не представился.

Дато выкатил своего «скакуна» на улицу. Руки, естественно, перепачкал, мотоцикл был весь в пыли.