Онлайн книга «Механическое сердце. Черный принц»
|
Будет. И доберется до вокзала, а там… Таннис купила билет. Дилижанс уйдет к Перевалу, и Кейрен поверит, что она уехала… хорошо бы ему поверить, что Таннис уехала… – Прибыли, – сказал Грент, когда экипаж остановился. – Леди, позволите вашу руку? Стиснул запястье так, что Таннис зашипела от боли. – Не волнуйся, дорогая. Осторожно, бордюр… увидишь, тебе понравится. Воздух сырой. И ветер пронизывающий, ледяной, какой бывает у реки. Грент ведет? Куда? Под ногами камень, но дорожка неровная, и Таннис то и дело спотыкается. Ей приходится опираться на руку Грента, который проявляет просто-таки невероятную заботу. – Ступеньки… и порог. Вот так, дорогая… Запах кладбища. Сырой земли. Тлена. Старого дерева и древнего камня. Натужный скрип дверных петель. И холод по ногам. А дверь, невидимая, но представляющаяся Таннис огромной, неповоротливой, захлопывается. – Теперь можешь снять повязку. – И Грент отступает. – Но без глупостей, ясно? Бежать тебе некуда. Темнота. Нет, лишь показалось, света мало. Древний старик с древним же канделябром в руке. Желтые тонкие свечи дымят, и дымы свиваются в нить, а нить стремится к потолку, который теряется во мраке. Старик кланяется. – Вас ждут, леди, – говорит он, и голос его скрипит точь-в-точь, как давешние петли. – Не дури, Таннис, – доносится в спину. Грент остался на пороге. Холл огромен. Каменный пол. Белые стены, по которым расползалось древо имен. И Таннис замерла, глядя на многочисленные ветви, переплетенные причудливым узором. Сколько же здесь… имена и снова… опять имена… Таннис читала их, пока старик не напомнил о себе вежливым покашливанием. Его тень скользнула под ноги, словно престранная ковровая дорожка. – Вас ждут, леди. Старик шаркал ногами, и звук его шагов разносился по длинному пустому коридору. Бурые стены. Эркеры, в которых тускло поблескивал древний доспех. И рыцари казались почти живыми, они следили за ней, прикрыв лица сталью забрал. Смотрели в спину. Запоминали. Таннис сжала кулаки, напоминая себе, что вовсе не рыцарей следует бояться, но того, кто ждет ее в этом странном месте. – Где мы? – спросила она, и звук ее голоса увяз в камне стен. – Шеффолк-холл, леди, – с достоинством ответил старик, кланяясь. А ведь не столь уж немощен ее провожатый. Эта штука в его руке весит прилично, но руки в белых перчатках не дрожат. Да и расшитая серебром ливрея широка в плечах. Шеффолк… Герцогиня Шеффолк, некоронованная королева и ее племянник, чей голос заставил Таннис вздрогнуть: ей на минуту показалось… показалось, просто-напросто показалось. – Прошу вас, леди. – Старик распахнул перед Таннис дверь. И сам, вместе со свечами, остался за порогом. Темно. Стена. И лес полок, которые где-то очень высоко смыкаются друг с другом. Запах книжной лавки. Шелест юбок. Собственные шаги здесь кажутся слишком громкими. И Таннис поднимается на цыпочки, подхватывает юбки, кляня это такое неудобное платье. Она нелепа. Смешна. И потерялась. Глаза ее, постепенно привыкая к полумраку, различают белесые тени книг, старых, толстых, укрытых саваном пыли. – Не стоит бояться. Я не причиню тебе вреда, Таннис. – Тот, кто это произнес, прятался за полками. Лабиринт, но Таннис идет на голос, и лабиринт пропускает ее. Осторожную. Крадущуюся. – Ты сильно изменилась. Камин и шелковый экран, расписанный лилиями и белыми цаплями. На лепестках лилий пыльца позолоты, а цапли раскрывают крылья-веера. И за ними, полупрозрачными, мечется пламя. Низкий полукруглый стол. Темная бутылка с кривоватым горлышком. Бокалы на тонких ножках. Два кресла. Одно пустое, с небрежно брошенным – или забытым? – пледом. – Ты тоже, – она отпустила юбки и улыбнулась. Попыталась. – Узнала? Мне казалось, я стал другим. Другим? Определенно, и сильно. Он вовсе не похож на себя, нарисованного ею. И все же… этот аккуратный, точно вычерченный подбородок. И нос кривоватый слегка, плоские скулы. …у Кейрена острые, и он сам угловатый, нервный. Забыть. Для его же блага забыть. – Театр, да? – Ее голос звучал жалко и чересчур громко для этого места, оттого Таннис перешла на шепот. А человек, сидящий в кресле, кивнул, подтверждая, что да, именно театр всему виной. Все-таки она, как и Кейрен, потрясающе невезуча. – Садись. – Ты… меня убьешь? – Ей не хотелось умирать. Таннис так и не увидела моря, а есть еще берег, придуманный ею. И дом на этом берегу. Пустые дни, одинокие ночи, кошки, которых будет прибавляться год от года. Тоска, она ведь не уйдет, и нечего обманывать себя же. – Пока не знаю. – Войтех потянулся к бутылке. – Мне бы не хотелось. – Мне бы, – смешок вырвался против желания, – тоже не хотелось… – Понимаю. Вино темное, тягучее. – Пей. Не отрава. – Он первым пригубил его. – Ты не сдержала слова, Таннис. Зачем ты рассказала о подземном короле? Стыдно? Разве что самую малость. А вино пахнет пылью. Это странно… виноградом. Земляникой. Летом и солнцем. Или осенней яркой листвой. Самой осенью, если белое и легкое, которое к рыбе… Таннис помнит, ее учили. И Кейрен, завязав глаза, наполнял полдюжины бокалов. Игра. Угадать запах. Ему все казалось простым, он удивлялся, почему Таннис не ощущает по запаху разницы между мускатами аль-бьер и треви. Разве не слышит она ноты железа и дуба? Или вот корицу… а еще мед, мед ведь ярко выражен. Не слышит. Человек ведь, просто-напросто человек. – Я думала, что ты умер… – Я умер, – отозвался Войтех. Без улыбки. И тени смеха нет в глазах, которые постарели. – Но… – Я не представился, леди, – он наклонил голову, – Освальд Шеффолк… герцог Шеффолк. Молчать. И прикусить губу, запирая лишние опасные вопросы. – Правильно, – он катал бокал, заставляя темное вино расплываться по стеклу багряной вуалью, – прими это как данность… Таннис кивнула. Примет. Если ей позволят. – Ты… поэтому хотел убить меня? Бледный. Кожа не просто белая, но обесцвеченная, рыхловатая. |