Онлайн книга «Дети утренней звезды»
– А то ты не знаешь, – тонко улыбнулась Мэй. – Кто от перевертышей ночью удирал – пятки сверкали? – Понятия не имею, о чем ты. – Брось, Эжен, мы в одной пятерке, – сказал Андрей. – Ты вчера выходил, я знаю. Думаешь, у тебя у одного есть камеры слежения? – И не только камеры, – усмехнулась Мэй. Андрей насторожился. Китаянка промолчала. Виолетта прожевала салат, запила соком и выдохнула: – А разве можно выходить по ночам? Эжен закатил глаза. – Эй, Сара, а ты по ночам не гуляешь? Дженни не ответила. Никак не могла забыть о вчерашнем. Дурачки, они думают, что смогут делать золото. Но красный свет камня изменил их самих, Дженни была готова в этом поклясться. Они уже не такие, какими приехали. И эта еда, ее же невозможно есть! Горчить не горчит, а хрустит на зубах, и в ясном взоре каждая тарелка поблескивает, будто там каша из бриллиантов. Дед прав, надо уходить, пока не поздно. – Всем приятного аппетита, – она встала. – Увидимся на лекции. – А кейс?! – возмутилась Виолетта. Дженни помахала рукой – дескать тебе надо, ты и таскай – и удалилась. – Видали? – возмутилась итальянка. – С ней могут быть проблемы, – озаботился Эжен. – Не настроена Сара на победу. Мэй постучала пальцами по столу. – Она чудачка, верно. Но я бы на твоем месте больше волновалась по поводу Адониса Блэквуда, – она кивнула в сторону стола, во главе которого сидел чернокожий парень с вороном на плече. Адонис кормил его кусочками сыра, которые питомец хватал так ловко, что вся пятерка «Альфа» покатывалась со смеху. – Или по поводу рыжего Бранда, – она указала глазами на другой стол, где веселилась пятерка «Бета». Там заправлял рыжий коротышка на пару с эффектной черноволосой девицей. – Они слабаки, – помахал Эжен обглоданной куриной ножкой. – Выскочки. У меня в запасе столько рецептур, что им и не снилось. На любом задании мы их уделаем. Мой род занимался алхимией последние пятьсот лет, мы же владели великим магистериумом! – Ага, пока его не прошляпили, – фыркнула Виолетта. Две миски греческого салата успокоили ее мятущуюся душу. – Кто бы говорил… – Эжен кинул косточку в пустую миску на другом конце стола. Попал. – Королева мусорной кучи, потомок шантажистов и вымогателей. Виолетта деловито вытерла руки салфеткой, скатала ее в шар и запустила в лицо Эжену. Тот инстинктивно отшатнулся, а итальянка, выхватив атам и перевернувшись через стол, схватила его ворот: – Еще одно слово о моей семье – и я вырежу твой древний герб у тебя на лбу! – Убери свою зубочистку, иначе наша пятерка станет четверкой, – прошипел Эжен. Виолетта скосила глаза. Тонкий серебряный кинжал упирался ей в грудь. – Если вы не прекратите, я убью вас обоих, – ласково пообещала Мэй, выкладывая алхимический тигель на стол. Он подмигнул красным глазком. – Больно надо возиться, – итальянка села. – Шпион недоделанный… – Прикуси язык, Скорца! – Закончили! – в голосе Мэй Вонг зазвучал металл. Андрей набросил салфетку на тигель: – Не надо его светить просто так. – О, он деактивирован, – Мэй одарила его белозубой улыбкой. – Но спасибо за заботу. – Не о тебе пекусь, – Зорич встал. – Нам надо собраться и поговорить. Мы вместе или каждый за себя? Надо решить. – Вечером, после лекции, – предложил Эжен. Мэй кивнула. – Я передам Саре. – Виолетта встала и холодно попрощалась: – Чао. Андрей наколол на вилку помидор и сосредоточенно его разглядывал. * * * «Идиот! – Итальянка шла не разбирая дороги. – Семья ему моя не нравится. Ничего, Эжен Фламмель, ты попляшешь. Будешь умолять о пощаде. Кровавыми слезами будешь плакать…» Кейсы били по бокам, и от этого девушка бесилась еще больше. Теперь она думала про эту американскую принцессу, которая, видите ли, слишком нежна, чтобы таскать такие тяжести. «Кто вообще в здравом уме отказывается от камня мудрецов?! – подумала Виолетта. – Совсем чокнутая!» В раздражении итальянка заходила в лес все дальше. Ели были все выше, тень все гуще, снег все глубже, вот она миновала дурацкие маленькие столбики, прошла немного и вдруг, ухнув в сугроб выше колена, встала. Куда это она зашла? Где коттеджи? За деревьями, совсем рядом, захрустел снег, потом в другом месте, еще и еще… кто-то большой быстро обходил ее по кругу. «Куда-то я не туда забрела… Надо было линзы надеть!» Виолетта нашарила в нагрудном кармане очки. Очертания леса отдалились, обрели резкость. Крохотную полянку со всех сторон зажали черные ели, а наверху синел пятачок неба. Столб света падал почти отвесно, она стояла в самом его центре. Прямо к ногам спускалась береза, согнутая ледяным дождем, пригнула крону к земле. Сверкали облитые льдом, точно стеклом, темно-серые ломкие веточки с редкими желтыми листочками. Ветви этого хрустального водопада качались от ее дыхания, с тихим звоном ударялись друг о друга. Виолетта замерла. Шум, треск. Быстрая тень промелькнула за деревьями, качнула еловые лапы, осыпала сухой порох снега. – Что? Кто это? – Она выхватила атам. Низкое ворчание выкатилось из-под елок, обдало кипятком ужаса. – Вы кто… что… я из лагеря! Я студентка Альберта Фреймуса! В полумраке прямо перед ней вспыхнули желтые огоньки. Колени у Виолетты ослабели, когда она увидела сгорбленный силуэт. Не человек, не животное – существо, поросшее короткой сиреневой шерстью. Не такой милый, как оборотни в кино, больше похожий на человекоподобную гиену, на четырех гибких и притом тонких, почти паучьих, лапах он по-хозяйски двинулся вокруг поляны. Слова Виолетты не произвели на него никакого впечатления. «Периметр… – в полуобмороке подумала Виолетта. – Я вышла за периметр. Нельзя выходить за периметр!» – Уходи! – Итальянка села на корточки, дрожащей рукой щелкнула клапаном кейса. В ладонь выкатился блестящий шар, теплый, как человеческое тело. «Как же, как же он открывается…» Перевертыш выступил ближе. Белые клыки, алый язык, голодный рык. В зрачках горят два маленьких солнца. Пар валит из пасти. – Зачем… арргх… вышла… нельзя… – Я студентка! – завопила Виолетта. – Я из лагеря! – Нельзя… арргх… Перевертыш шагнул еще ближе. Если бы протянул руку… нет, лапу с длинными пальцами, с черными когтями, легко бы достал до Виолетты. Но отчего-то тянул время, переминался с ноги на ногу, топтал снег, нырял вперед и отшатывался… |