Онлайн книга «Испить до дна»
|
— Прекрасно, — одобрила Алена. — У вас отменная карта вин. Я выбираю бордо. Этот грубиян Григорий может сколько влезет хлестать Петлюрино кампари, щупать подвязки Ангелины и сдирать с шальных девчонок их жалкие вуальки... Он не умеет устраивать «сказку»... А Димочка умеет. Они отужинали церемонно, по всем правилам этикета. И Алена поняла, что действительно была голодна, как волк. После хорошего вина и сытного вкусного ужина по телу разлилась приятная истома. Дима плеснул в бокалы остатки бордо, поднес их к пламени свечи, и вино в бокалах вспыхнуло мерцающим рубиновым светом. — Иди сюда... — прерывающимся голосом позвал он, потянул Алену за руку и повел к задрапированной тахте. «Переходим к кульминационной части», — подумала Алена. Димочка бросил на плед горку маленьких подушек-думок, и они с Аленой устроились, как падишахи, облокотившись о подушки и поджав ноги. Сердца томная забота, Безымянная печаль! Я невольно жду чего-то, Мне чего-то смутно жаль... Димочка начал читать стихи низким проникновенным голосом. В меру грустинки, в меру волнующих намеков... «Понятно, чего ты ждешь...» — чуть усмехнулась Алена. Не хочу и не умею Я развлечь свою хандру: Я хандру свою лелею, Как любви своей сестру. Ей предавшись с сладострастьем, Благодарно помню я, Что сироткой под ненастьем Разрослась любовь моя... Он чуть тронул краешком своего бокала ее бокал и отпил глоток. В конце двадцатого века стихи Петра Андреевича Вяземского, в доме по соседству с его фамильным особняком звучали как пародия... Тем более что юноша, произносивший сочиненные им строки, стремился обольстить его прапраправнучку... Но Алена улыбнулась одними губами и тоже отхлебнула вина. Ничего, мальчик очень старается... Может быть, что-нибудь и заслужит... — Я рада, что тебе нравится творчество моего предка... Дима запнулся и удивленно уставился на нее. — Ну да... — пробормотал он. — Это же Вяземский... И ты тоже... Ну, дела... — Продолжай, — милостиво кивнула Алена. Но стихи, как назло, вылетели у Димы из головы, и он перешел к прямому «продолжению». Он вынул из пальцев Алены бокал, и она откинулась под его натиском на «падишахские» подушки... Димины пальцы путались в обилии мелких пуговок, струившихся жемчужной россыпью от ее шеи до талии. — Прекрасный фасон... — хрипло проговорил он. — Только одного ты не учла... — Напротив, — томно прикрыла глаза Алена. — Я продумала все. Их надо расстегивать медленно, постепенно... Одну за другой... Он потянулся к ней губами... Господи, давно позабытый трепет первого поцелуя... А если посмотреть на себя его глазами? Восторженными глазами художника... Отблеск свечей сквозь пунцовую драпировку кажется кровавым... Пятнистый плед напоминает леопардовую шкуру... И теплые блики на белоснежной коже делают ее похожей на прозрачный оникс с сеточкой голубоватых прожилок... Очень выгодная поза... Как на полотнах эпохи кватроченто... Тот же полный неги изгиб, манящий взгляд, призывная полуулыбка... Приятно сознавать себя привлекательной и желанной, ловить во взгляде мужчины отраженное сияние своей красоты... Пуговка за пуговкой... Тонкое платье сползает с плеч, открывает идеально круглую грудь с темными ягодами сосков, округлые мягкие бедра... Длинные русые пряди щекочут тело... Ну, волосы у него как у девчонки... Но какой нежный взгляд... Григорий никогда не смотрел на нее так. В его глазах всегда видна определенность и конкретность желания... Любой женщине иногда хочется приподняться над обыденностью жизни, хочется, чтобы ею восторгались, обожали, предугадывали желания, ухаживали так же, как в старых рыцарских романах... Любой... А рожденной под покровительством Венеры — особенно... И неважно, что Григорий никогда не узнает об этом приключении. Она совершала это для себя, а не для него. Не ради банальной ревности... А просто ради уверенности в себе. И постепенно Алена эту уверенность обретала... Но она не умела так самозабвенно парить в облаках, как ее романтичный партнер. Она была прежде всего земной женщиной, которая, помимо красивых ухаживаний, нуждалась в ясности и определенности... Одним движением Дима освободился от рубашки и приник к ней. «Какая холодная кожа... — невольно подумала Алена. — Наверное, она покрыта мурашками... Бр-р... Он слишком худой... Ребра выпирают... Это некрасиво... — И тут же приказала себе: — Закрой глаза. Ты же хотела сказку... Тогда не стоит замечать реальность...» Алена потянулась на тахте, позволяя Диме любоваться ее телом, и замерла в ожидании... Клин клином вышибают... А если любви все равно нет, то один или другой — какая разница? Просто надо расслабиться и выбросить из головы ненужные мысли... Что это? Почему он поднимает ее с тахты? И куда несет? Не тяжело ему, бедняжке? Еще уронит... Для надежности Алена обвила руками его шею и прижалась щекой к плечу. Нет-нет... только не открывать глаза... Интересно, что он придумал? Очередной сюрприз? Но в этой пустой мастерской больше негде заняться любовью... Спина коснулась жесткой холодной поверхности... А сбоку прямо в глаза ударил яркий свет от пламени оплывшей свечи... Видимо, тахта показалась Диме слишком банальным местом... Ему хотелось феерии... чего-то необычного, незабываемого... Но он забыл поинтересоваться, согласна ли с ним Алена... Он принес ее... на концертный рояль. М-м... Конечно, как художник она может оценить его фантазию... Белоснежное тело выгодно оттеняет черная лаковая поверхность рояля... Но, право, это не стоило таких усилий... Димочка запыхался, с трудом переводит дыхание... И.... ему же неудобно... А свеча того и гляди подпалит ее распущенные волосы... Алена опасливо отодвинулась и открыла глаза. Полумрак огромной мастерской потерял свое очарование. На высоком потолке отчетливо обозначились трещины. Отсвет уличных фонарей безжалостно демонстрировал толстый слой пыли на небольших квадратиках окон... |