Онлайн книга «Полмира»
|
А вот сейчас никто не смеялся. Неделя за неделей они смотрели, как она тренируется – с дьявольским упорством, в любую погоду. Они видели, как она падает – и как подымается, раз за разом, и им даже стало не по себе от того, что они видят одно и то же, одно и то же. Месяц они ложились спать, слушая стук ее деревянного меча на манер колыбельной, и просыпались на рассвете от ее боевого клича – вместо петушиного. День за днем они смотрели и видели, как она прибавляет в скорости, и в искусности, и в силе. Да уж, смертоносным было ее искусство, и теперь она сражалась одновременно топором и мечом, и научилась этой пошатывающейся походке Скифр, когда никогда не знаешь, откуда ударят. – Не рекомендую, честно, – сказал Бранд и, поморщившись, уселся у огня. И осторожно потрогал свежую ссадину на черепе. Колючка крутила деревянный топор между пальцами, словно какую-то зубочистку. – Ну что, сдрейфили? – Да проклянут тебя боги, девушка! – И Одда вскочил со своего места у огня. – Я тебе покажу, как дерутся настоящие мужчины! И Одда показал. Он показал, как орут настоящие мужчины, когда их бьют деревянным мечом промеж ног, а затем показал лучшую на памяти Бранда попытку настоящего мужчины загрызть собственный щит, а затем он показал ей грязную задницу настоящего мужчины, когда улетел сквозь ежевичные кусты в лужу. Там он привстал на локтях, отсморкал грязную воду и оглядел себя – с ног до головы его облепляла настоящая густая грязь. – Ну что, кто еще хочет мне что-то показать? – Я хочу. Доздувой медленно наклонился за выпавшим из руки Одды мечом и распрямился – в полный немалый рост. И выпятил широкую грудь. Деревянный меч выглядел сущей щепкой в его кулачище. Колючка хмуро оглядела его и выпятила челюсть: – Высокое дерево громче падает. Она, конечно, заноза в заднице и все такое, но Бранд непроизвольно улыбнулся: надо же, даже когда все против нее, не отступает! – Это дерево даст тебе сдачи! – И Доздувой встал в боевую стойку, широко расставив сапожищи. Одда сел, баюкая покрытую синяками руку: – Да уж, на заточенных клинках дело бы иначе пошло, это точно! – Вот уж действительно! – отозвался Бранд. – Оно б пошло значительно быстрее. И ты б трупом в конце валялся. Сафрит как раз занималась делом: стригла своего сына, блестящие ножницы споро щелкали. – Хватит пререкаться! – резко заметила она. – Давайте, чем быстрее, тем лучше. – Волосы надо стричь, Колл, – и Бранд положил парнишке руку на плечо. – Слушайся мать. И он едва не добавил: «Повезло тебе, она у тебя есть», но вовремя сдержался. Про кое-какие вещи лучше молчать. Сафрит погрозилась ножницами Бранду: – Я бы тебе бороду подровняла, кстати! – А от меня держи свои ножницы подальше! – сказал Фрор, щупая одну из своих кос – с той стороны, где у него шрам был. – Воины! – насмешливо фыркнула Сафрит. – Да вы тщеславнее девиц! Вот эти рожи мир пусть и дальше не видит, но ты-то у нас красавец, негоже такому зарастать бородищей! Бранд провел пальцами по отросшей бородке. – Да уж, за несколько недель она погустела… И если честно, чешется она… Все восторженно заорали: Доздувой высоко вскинул меч, а Колючка поднырнула у него промеж ног, развернулась и крепко наподдала по заднице. Гигант пошатнулся и чуть не упал. Ральф почесал искусанную комарами шею: – Да у всех чешется, у кого что, правда… – Эт точно! В таком путешествии без лишних пассажиров не обходится! – и Одда отчаянно поскреб между ног. – Но они ж тоже просто на юг едут, прям как мы! – Так они ж боятся войны с Верховным королем вшей, – заметила Сафрит, – и ищут союза с мошками! И прихлопнула комара на шее. Ее сын пересыпал в руках соломенные обрезки своих волос – они, кстати, по-прежнему выглядели растрепанными: – А что, там действительно можно найти союзников? – Князь Калейвский может созвать под свои знамена столько всадников, что пыль от копыт их коней закрывает солнце, – ответил Одда. Фрор кивнул: – А я слыхал, что у Императрицы Юга столько кораблей, что она может навести из них понтонный мост через море. – Дело ведь не в конях и не в кораблях, – сказал Бранд, осторожно растирая мозоли на ладонях. – Дело в том, что вверх по Священной идут торговые корабли. Туда везут рабов и меха, обратно – серебро и шелк. А войны выигрывают серебром, не только сталью. И тут он понял, что все взгляды устремлены на него, и умолк, смутившись. – Так мне Гейден говорила… ну, в кузнице… Сафрит улыбалась, играя гирьками, висевшими у нее на шее: – Тихий-тихий, а как скажет чего… – Да уж, в тихом омуте черти водятся, – заметил Ярви, и пристальный взгляд бледных глаз остановился на Бранде. – Богатство – вот сила. А корень ревности Верховного короля – в богатстве королевы Лайтлин. Он может закрыть море Осколков для наших кораблей. Запретить гетландским купцам торговать на его берегах. А с помощью князя Калейвского и Императрицы Юга – закрыть от нас и Священную. Он в силах удушить нас, не обнажая меча. А если князь и Императрица станут нашими союзниками, поток серебра не иссякнет. – Богатство – вот сила, – пробормотал Колл про себя, словно бы прислушиваясь к словам – правда это или нет? Затем поглядел на Фрора: – А как ты заработал этот шрам? – Я задавал слишком много вопросов, – улыбнулся в огонь ванстерец. Сафрит наклонилась к Бранду, осторожно прихватила его бородку и защелкала ножницами. Странное это было чувство – ну, что кто-то сидит к тебе так близко, и очень внимательно на тебя смотрит, трогает лицо мягкими пальцами… Он всегда говорил Рин, что помнит мать, но это были всего лишь рассказы, которые он повторял раз за разом, и со временем всякая память из них истерлась, и остались только слова. Это Рин стригла ему волосы, и он дотронулся до кинжала, который она выковала для него, и его вдруг охватила тоска по дому. По хибаре, на которую они с таким трудом заработали, по отблескам огня на лице сестры, и он вдруг сильно забеспокоился – как она там?! И даже вздрогнул от этой мысли, как от укуса. Сафрит отдернула руку: – Я тебя порезала? – Нет, – выдавил из себя Бранд. – Просто по дому соскучился. – Небось ждут там тебя, а? – Только семья. – Да ладно тебе, я ж говорю – ты красивый парень! В это время Доздувой положил конец Колючкиным прыжкам и уверткам и прихватил ее за торчащую во все стороны шевелюру. А потом и за пояс – другой рукой. А потом поднял, как сноп, и с размаха кинул в канаву. |