Онлайн книга «Фомка-разбойник»
– Мигом обернусь, – обещает Егорка. Сам уже полушубок напялил и берданку с гвоздя сдернул. – То-то, обернусь! – ворчит отец. – Вишь, по ночам волки кругом воют. Смотри у меня! А Егорки уже нет в избе. Выскочил на двор, стал на лыжи – и в лес. Отложил лесник сапоги. Взял топор, пошел в сарай сани починять. Смеркаться стало. Кончил старик топором стучать. Время ужинать, а парнишки нет. Слышно было: пальнуло раза три. А с тех пор ничего. Еще время прошло. Лесник зашел в избу, поправил фитиль в лампе, зажег ее. Вынул каши горшок из печи. Егорки все нет. И где запропастился, поганец? Поел. Вышел на крыльцо. Темень непроглядная. Прислушался – ничего не слыхать. Стоит лес черный, суком не треснет. Тихо, а кто его знает, что в нем? – Вуу-вооу-уу!.. Вздрогнул лесник. Или показалось? Из лесу опять: – Воуу-уу!.. Так и есть, волк! Другой подхватил, третий… целая стая! Екнуло в груди: не иначе, на Егоркин след напали звери! – Воуу-воуу-уу!.. Лесник заскочил в избу, выбежал – в руках двустволка. Вскинул к плечу, из дул полыхнул огонь, грохнули выстрелы. Волки пуще. Слушает лесник: не отзовется ли где Егорка? И вот из лесу, из темноты, слабо-слабо: «бумм!» Лесник сорвался с места, ружье за спину, подвязал лыжи – и в темноту, туда, откуда донесся Егоркин выстрел. Темь в лесу – хоть плачь! Еловые лапы хватают за одежду, колют лицо. Деревья плотной стеной – не продерешься. А впереди волки. В голос тянут: – Вуу-ооуууу!.. Лесник остановился, выстрелил еще. Нет ответа. Только волки. Плохое дело! Опять стал продираться сквозь чащу. Шел на волчий голос. Только успел подумать: «Воют, – пока, значит, еще не добретись…» Тут разом вой оборвался. Тихо стало. Прошел лесник еще вперед и стал. Выстрелил. Потом еще. Слушал долго. Тишь такая – прямо ушам больно. Куда пойдешь? Темно. А идти надо. Двинулся наугад. Что ни шаг, то гуще. Стрелял, кричал. Никто не отвечает. И опять, уж сам не зная куда, шагал, продирался по лесу. Наконец совсем из сил выбился, осип от крика. Стал – и не знает, куда идти: давно потерял, в какой стороне дом. Пригляделся: будто огонек из-за деревьев? Или это волчьи глаза блестят? Пошел прямо на свет. Вышел из лесу, – чистое место, посреди него изба. В окошке свет. Глядит лесник, глазам не верит: своя изба стоит! Круг, значит, дал в темноте по лесу. На дворе еще раз выстрелил. Нет ответа. И волки молчат, не воют. Видно, добычу делят. Пропал парнишка! Скинул лесник лыжи, зашел в избу. В избе тулупа не снял, сел на лавку. Голову на руки уронил, да так и замер. Лампа на столе зачадила, мигнула и погасла. Не заметил лесник. Мутный забелел свет за окошком. Лесник поднялся. Страшный стал: в одну ночь постарел и сгорбился. Сунул за пазуху хлеба краюху, патроны взял, ружье. Вышел на двор – светло. Снег блестит. Из ворот тянутся по снегу две борозды от Егоркиных лыж. Лесник поглядел, махнул рукой. Подумал: «Если б луна ночью, может, и отыскал бы парнишку по бело-тропу. Пойти хоть косточки собрать! А то – бывает же такое! – может, и жив еще?..» Приладил лыжи и побежал по следу. Борозды свернули влево, повели вдоль опушки. Бежит по ним лесник, сам глазами по снегу шарит. Не пропускает ни следа, ни царапины. Читает по снегу, как по книге. А в книге той записано все, что с Егоркой приключилось за ночь. Глядит лесник на снег и все понимает: где Егорка шел и что делал. Вот бежал парнишка опушкой. В стороне на снегу крестики тонких птичьих пальцев и острых перьев. Сорок, значит, спугнул Егорка. Мышковали тут сороки: кругом мышиные петли-дорожки. Тут зверька с земли поднял. Белка по насту прыгала. Ее след. Задние ноги у нее длинные – следок от них тоже длинный. Задние ноги белка вперед за передние закидывает, когда по земле прыгает. А передние ноги короткие, маленькие – следок от них точечками. Видит лесник: Егорка белку на дерево загнал, там ее и стукнул. Свалил в снег с ветки. «Меткий парнишка!» – думает лесник. Глядит: здесь вот Егорка подобрал добычу и дальше пошел в лес. Покружили, покружили следы по лесу и вывели на большую поляну. На поляне Егорка, видать, разглядывал заячьи следы – малики. Густо натропили зайцы: тут у них и петли и сметки – прыжки. Только Егорка не стал распутывать заячьи хитрости: лыжные борозды прямо через малики идут. Вон дальше снег в стороне взрыхлен, птичьи следы и обгорелый пыж на снегу. Куропатки это белые. Целая стая спала тут, в снег зарывшись. Услышали птицы Егорку, вспорхнули. А он выпалил. Все улетели; одна шмякнулась. Видно, как билась на снегу. Эх, лихой рос охотник: птицу на лету валил! Такой и от волков отбиваться может, даром им в зубы не дастся. Заторопился лесник дальше, сами ноги бегут, поспевают. Привел след к кусту – и стоп! Что за леший? Остановился Егорка за кустом, толчется лыжами на месте, нагнулся – и рукой в снег. И в сторону побежал. Метров сорок прямо тянется след, а дальше колесить стал. Э, да тут звериные следы! Величиной с лисьи и с когтями… Что за диковина? Сроду такого следа не видано: невелика лапа, а когтищи с вершок длиной, прямые, как гвозди! Кровь на снегу: пошел дальше зверь на трех. Правую, переднюю Егорка ему зарядом перешиб. Колесит по кустам, гонит зверя. Где уж тут было парнишке домой ворочаться: подранка разве охотник бросит? Только вот что за зверь? Больно здоровые когтищи! Тяпнет такими по животу из-за куста… Парнишке много ли надо! Глубже и глубже в лес лыжный след – сквозь кусты, мимо пней, вокруг поваленных ветром деревьев. Еще на корягу налетишь, лыжу поломаешь! Эх, желторотый! Заряд, что ли, бережет? Вот это место – за вывороченными корнями – и добить бы зверя. Некуда ему тут податься. А руками разве скоро возьмешь? Сунься к нему, к раненому! Обозленный-то и хомячишко в руки не дастся, а этот зверь, видать, тяжелый: дырья от него в снегу глубокие. |