Онлайн книга «Клан бешеных»
|
– Я? Н-не знаю… А что я должна сказать? – Правду! Что драку начал твой Виссарион, что прибежавшие из служебного помещения работники кафе били Олега и Игоря, а не наоборот. Она опустила голову. – Полина, я, если честно, боюсь… Виссарион звонил мне вчера вечером и угрожал… – Чем и за что? – Сказал, что я молодец, я дала хорошие показания и теперь должна придерживаться их во что бы то ни стало, а если вдруг вздумаю изменить, то мне будет плохо… – Тебе и так будет плохо, поверь мне. Он от тебя теперь не отцепится, ведь он уже понял, что ты – жертва. – Я – жертва? Чего? – Ты по сути жертва. Ты не можешь сопротивляться, бороться, противостоять злу. Ты – трусиха. Он любит именно таких: податливых, сговорчивых, слабых духом. На сильных и смелых у него не хватает мужества, ведь он сам – трус. Так ты что, будешь молчать, даже зная, что ребят посадят? Заметь: таких смелых и хороших парней, которых сейчас встретишь, прямо скажем, нечасто. Света посмотрела на меня затравленно: – Полина, но ведь он сказал, что если я вздумаю изменить показания, то мне будет плохо… – Молчание ягнят! – вздохнула я. – Что? Каких ягнят? – Хватит трусить! У твоего Виссариона тоже есть слабое место, его только надо найти. – Зачем? – Чтобы остановить его. Света теребила в руках хозяйственную сумку и не произносила ни звука. – Как хочешь, – сказала я, поняв, что так сидеть мы можем до вечера. – Когда тебе надоест бояться, позвони мне. А сейчас выходи: в магазин дойдешь сама, мне расхотелось тебя везти. Я сказала это довольно холодно, но Света, кажется, не обиделась. Она вышла из машины, не проронив ни слова, и побрела вдоль дома, а я развернулась и поехала к себе. Я заглянула в комнату Ариши: он сидел за столом и сосредоточенно раскладывал пасьянс. – Дедуль, к тебе можно? – Полетт, зачем ты спрашиваешь? Ко мне всегда можно. Я прошла и села в кресло, что стояло рядом с его столом. – Хочешь поговорить? Мне действительно хотелось поговорить. Ариша смотрел на меня ласково, а главное, понимающе. – Дед, вот скажи, почему люди такие трусливые? – Риторический вопрос. – Почему риторический? – Потому что на него трудно ответить. Ты же понимаешь: люди боятся чего-то, оттого и трусят. – Но ведь мы все чего-нибудь да боимся! Кто старости, кто болезней, кто бедности… Кто-то боится за близких, кто-то – собственной смерти… Все чего-то боятся, ведь правда, дед? Но есть люди, которые способны преодолеть в себе страх и поступить наперекор ему. А другие не могут… – Вот видишь, ты сама ответила на свой вопрос. – Нет, дед, не ответила. Я хочу знать, почему одни могут преодолеть страх, а другие – нет? – Ты о ком сейчас говоришь? – О той девчонке, с которой теперь встречается Виссарион, о Свете. Она дала в полиции показания в пользу него, из-за этого двое хороших ребят, кстати, вступившихся за нее, теперь окажутся на скамье подсудимых: у бедного «потерпевшего» Виссариона Кинделия, как вдруг оказалось, есть серьезные повреждения. Ну, и как тебе такой расклад? – Да, как-то все это не очень… А те двое благородных ребят, что они показали в полиции? – Дед! Кто примет во внимание их показания? Ведь они – преступники с точки зрения следователя. Они якобы избили людей! Заметь, вдвоем – четверых. Со Светой я только что говорила, она боится и не хочет менять показания. Значит, надежда одна: на запись с моей камеры. Но я не уверена, что она будет приобщена к делу. Если к этому приложил руку Кинделия-старший… Ариша горестно покачал головой: – А что, если тебе самой пойти в этот полицейский участок и сказать, что ты была в том кафе и все видела своими глазами? – Не хотелось бы раскрывать себя, дед. Конечно, это было бы проще простого, но, во-первых, мои показания тоже могут не приобщить к делу (я – за порог, бумаги – в мусорную корзину), а во-вторых, светить свою внешность и попадать в поле зрения Кинделия-старшего мне не хотелось бы. Ведь еще предстоит слежка за ним. Но и оставлять ребят в таком положении нельзя. Эти Кинделии и так уверены в своей исключительности и вседозволенности. Попробую придумать что-то другое. Эх, если бы Света изменила показания или диск с записью драки приобщили к делу!.. – А папаша, говоришь, уже соизволил побывать в том отделении? – В том-то и дело! Я думаю, он там уже навел «порядок». Сынулю своего ненаглядного сразу забрал, справку ему уже успел сделать о телесных повреждениях, а вот ребят держат в изоляторе до сих пор… Не нравится мне все это! Я встала. – Да, Полетт, времена меняются, а должность как была, так и осталась двигателем человеческих «списьфисских» отношений, как сказал Аркадий Райкин. Я улыбнулась. Райкин вообще-то сказал не совсем так, он говорил не про должность, а про дефицит, но дед ненамного ушел от истины. – «Нет зверя страшнее человека, если к его страстям присоединяется власть над другими людьми». Это уже сказал Плутарх, – поднял вверх указательный палец Ариша. – И я с ним вполне согласна! Ладно, дед, пойдем, пообедаем. – Вот это правильно! Война войной, а обед – святое дело! Мы спустились в кухню, я принялась разогревать в микроволновке блинчики с мясом и пиццу и заваривать чай, а дед развернул газету и зачитывал мне наиболее интересные отрывки из статей. – Смотри, Полетт, что в мире творится! «Жители одного из микрорайонов нашли в мусорном баке недельного младенца… Младенец жив… доставлен в больницу… Полиция разыскивает мамашу… Просьба всех, кто знает…» Бедный ребенок! Не успел родиться, как его уже выбросили на помойку! И кто? Родная мамочка. Ужас, просто ужас!.. Так, а это у нас что? «Открылась иммунологическая лаборатория… Консультация иммунолога-аллерголога…» Хорошо, что не проктолога… Ну, туда мы точно не пойдем, с иммунитетом у нас, надеюсь, все в порядке… Так, а эта заметка о чем? «Предприниматель И. выгнал из дома и лишил наследства двадцатидвухлетнего сына, застав его со своей молодой женой, ровесницей сына… Давно подозревал в измене… Нанял частного детектива…» Что ж, с этими все понятно. Жалко, не пишут, что предприниматель И. сделал с самой женой, ведь она тоже, так сказать, некоторым образом причастна… – Дед, убирай газету, блинчики готовы, – сказала я, и вдруг меня озарила светлая мысль: – Дедуль, ну-ка, подожди. Что ты там прочитал про какого-то предпринимателя? – Так ты что, не слышала? Я для кого все это читал? – Я так… вполуха. Я думала о своем. |