Книга Милая плутовка, страница 71 – Джоанна Линдсей

— Но твоя Марго была блондинкой.

— А моя Джордж брюнетка и имеет склонность рядиться в мужскую одежду.

Энтони перевел взгляд на Джорджину и вдруг вспомнил:

— Господи, это та ведьма, которая поставила тебе столько синяков на ноге! Я думал, что ты так и не смог найти ее, Джеймс!

— Я и не смог. Это она нашла меня. Сама пришла прямо ко мне. Она подписала…

— Джеймс! — перебила его Джорджина, испугавшись, что он снова начнет во всем исповедоваться. — Ну зачем все эти подробности?

— Это все останется в семье, любовь моя, беспечно проговорил Джеймс. — Не страшно, если они будут знать.

— Разве? — не согласилась Джорджина. Ты рассуждал совсем по-другому, когда дело касалось моей семьи.

Джеймс нахмурился, явно недовольный тем, что она касается предмета, который он как раз и не хотел обсуждать. Ничего не ответив, он направился к столику с едой.

Рослин почувствовала, что атмосфера радикально изменилась, и дипломатично сказала:

— Могу я положить тебе завтрак, Джорджи? По утрам мы обходимся без слуг.

— Спасибо.

— Я могу сделать это сам, — ворчливо сказал Джеймс.

Он с шумом поставил перед Джорджиной тарелку с едой. Джорджина с удивлением взирала на яйца, копченую рыбу, сосиски, бисквиты и студень — таким количеством можно накормить по крайней мере четверых. Она посмотрела на тарелку мужа — на ней гора еды была еще больше. Очевидно, когда он наполнял ее тарелку, мысли его витали где-то далеко. В Джорджине пробудилось чувство юмора.

— Спасибо, Джеймс, — сказала она, пряча улыбку. — Я действительно страшно голодна, хотя и не могу понять почему. Я вроде бы… не тратила много энергии сегодня утром.

Эта явная ложь предназначалась для того, чтобы вновь вернуть ему приятное расположение духа, ибо они оба потратили немало энергии, прежде чем поднялись с постели. Но надо было хорошо знать Джеймса Мэлори, прежде чем затевать словесные игры.

— Ты всегда должна быть такой же ленивой, Джордж, — с дьявольской улыбкой проговорил он, и Джорджина почувствовала, что ее щеки начинают полыхать.

— Уж не знаю, с чего это она краснеет, — нарушил воцарившееся молчание Энтони. — Мы не собираемся вникать в ваши намеки. Не то, чтобы мы ничего не понимали, просто мы не должны этого делать… Мне самому было очень трудно вставать сегодня с крова…

Салфетка Рослин, прижатая ко рту мужа, прервала его монолог.

— Оставь в покое бедную девушку, бесстыдник! Быть замужем за Мэлори — это…

— Блаженство? — подсказал Энтони.

— Кто это тебе сказал? — фыркнула Рослин.

— Ты, любовь моя… И говоришь об этом весьма часто.

— В моменты безумия, не иначе. — Рослин вздохнула, а муж хмыкнул.

К этому времени щеки Джорджины приняли естественный цвет, за что она искренне была благодарна Рослин, сумевшей увести разговор в сторону. Рослин сообщила, что после обеда придет белошвейка, которая займется гардеробом Джорджины, что предстоят балы, на которых она должна будет побывать, — при этих словах мужчины застонали. А еще будет много раутов и вечеров, где Джорджину представят свету. Другими словами, Рослин повела речь о будущем, исходя из предположения, что Джорджина останется здесь. Поскольку для самой Джорджины это был отнюдь не бесспорный факт, она вопросительно взглянула на Джеймса и натолкнулась на непроницаемо-загадочный взгляд.

Джорджина узнала также о том, что вечером будет семейный сбор, когда Энтони признался:

— Между прочим, я не был у старших вчера. Бог уберег. — Он выразительно пошевелил бровями и изобразил воздушный поцелуй, адресованный жене, после чего Рослин снова схватилась за салфетку. Хихикнув, Энтони обратился к Джеймсу: — И потом, старик, я понял: они не поверят этой новости, пока не услышат ее из твоих уст. Никто, кроме тебя, не умеет так излагать. И я не хочу лишать тебя возможности рассказать все самому.

На что Джеймс ответил:

— Если бы ты отправился в клуб Найтона, я бы с удовольствием пошел с тобой.

— Ты все-таки поясни, что ты наговорил в ее семье такого, чего не можешь сказать в своей?

— Пусть скажет Джордж, — проворчал Джеймс. — Она не желает, чтобы это повторяли.

Однако, взглянув ясными синими глазами на Джорджину, Энтони увидел, как она упрямо поджала губы. Ослепительно улыбаясь, он сказал:

— Не стесняйся, исповедуйся. Иначе я буду задавать этот вопрос при каждом удобном и неудобном случае.

— Ты не станешь этого делать!

— Он станет, — мрачно подтвердил Джеймс.

— Ты можешь с этим что-либо сделать? — раздосадованно спросила Джорджина мужа.

— Да, я намерен это сделать, — с плохо замаскированной угрозой сказал Джеймс. — Можешь быть уверена. Но это его не остановит.

— Конечно, не остановит, — ухмыльнулся Энтони. — Как и тебя, старик.

Джорджина оскорбленно откинулась в кресле и проговорила:

— У меня появляются те же самые чувства по отношению к твоей семье, что и у тебя по отношению к моей, Джеймс Мэлори.

— Я удивился бы, если бы это было не так, Джордж.

Бросив на Энтони уничтожающий взгляд, она выпалила:

— Я была его юнгой. Он сказал об этом моим братьям. И еще о том, что мы жили в одной каюте. Теперь ты удовлетворен, противный мужчина?

— Надеюсь, он не знал, что они твои братья? — осторожно спросил Энтони.

— Он знал! — отрезала Джорджина.

— Возможно, он не подозревал, что их так много?

— Он знал и это!

Энтони повернулся и устремил понимающий взгляд на брата.

— Это очень похоже на самоубийство. Разве не так, старик?

— Заткнись, осел безмозглый! — рявкнул Джеймс.

Энтони откинул назад голову и громко расхохотался. Вволю насмеявшись, он проговорил:

— Тебе не кажется, что ты оправдал мои надежды, старина?

— Какие надежды?

— А ты помнишь мои предостережения о том, что, когда ты обзаведешься женой, она будет похожа на маленькую гадюку, которая кусает тебя, вместо того чтобы благодарить?

Джеймс и в самом деле помнил эту реплику и даже обстоятельства, при которых она была сказана. Энтони пребывал тогда в весьма мрачном настроении, потому что накануне вечером не смог увлечь рассерженную жену на семейное ложе.

— Припоминаю твои слова, помню, почему ты их произнес и как ты в тот день топил свою тоску в вине. Ты пришел пьяный часам к пяти, и жена не пустила тебя в постель. Так ведь?

— Черт бы тебя побрал! — Выражение лица Энтони стало кислым, зато Джеймс заулыбался. — Ты был в изрядном подпитии в тот вечер. Как тебе удалось удержать это в памяти?..