Книга Дело Ливенворта, страница 92 – Анна Кэтрин

Первым, кто подошел ко мне, оказалась маленькая жизнерадостная пастушка. Приветствовала она меня шутливым восклицанием:

– Ага, это одна из моих заблудших овечек!

И серебряным посохом она притянула меня к себе.

Но эта жизнерадостная кукла не была мне интересна, поэтому я рыкнул, отпрыгнул и заверил ее, что я не более чем волк в овечьей шкуре и съем ее, если она не убежит, на что она звонко рассмеялась и исчезла. Я на время остался один. Но всего лишь на миг. Степенная леди в маске, которая до этого одиноко стояла в дальнем углу зала, подошла и, взяв меня за руку, отвела в сторону.

– О Джо, – прошептала она, – это ты? Как я рада, что ты пришел, и как надеюсь, что мы наконец-то будем счастливы!

Боясь обращаться к той, которая, видимо, хорошо знала молодого человека, место которого я занял, я с коварной двуличностью просто сжал ее маленькую ладонь, доверительно лежавшую в моей руке. Похоже, этого оказалось достаточно, потому что она сразу начала пылкую речь:

– О Джо, я так ждала, когда ты снова окажешься с нами! Хартли – хороший брат, но мы с ним не играли в детстве вместе. Да и отец будет только рад, если ты сумеешь заставить его забыть прошлое.

Поняв, что передо мною мисс Кэрри Бенсон, с которой мне уже пришлось иметь дело, я снова сжал маленькую ручку и нежно притянул к себе. О том, что при этом я чувствовал себя отъявленным злодеем, упоминать здесь вовсе не обязательно.

– Хартли рассказал, что делать? – продолжила она. – Отец твердо решил не поддаваться и весь день сидит в библиотеке, опасаясь, что ты прорвешься к нему. Я бы ни за что не уговорила его устроить этот бал, если бы сперва не убедила в том, что это поможет сдержать тебя. Я сказала, что если ты увидишь, сколько в доме гостей, природная скромность не позволит тебе идти напролом. Мне кажется, он начинает сомневаться в собственной твердости. Он боится, что, увидев тебя, растает. В этом году ему не везет, и…

Неожиданно она закашлялась.

Это меня одновременно и тронуло, и встревожило. Тронула печаль, показавшая, что ею движут чистые и добрые устремления, а встревожило положение, в которое я попал, навредив этим похвальным устремлениям. Охваченный желанием все исправить, я решился заговорить.

– Думаешь, – намеренно очень тихо прошептал я, – он смягчится, если увидит меня?

– Я уверена в этом. Он скучает по тебе, Джо. И если бы он не поклялся больше никогда с тобой не разговаривать, то уже давно послал бы за тобой. Хартли, как и я, считает, что пришло время примирения.

– А Хартли, – снова спросил я не без страха перед последствиями, – он так уж хочет примирения?

– О Джо, и ты еще сомневаешься! Разве он с самого начала не пытался заставить отца все забыть? Стал бы он звать тебя сюда сегодня и переодевать, согласился бы помогать тебе и давать советы, если бы не хотел, чтобы вы с отцом снова стали друзьями? Ты не понимаешь Хартли и никогда не понимал. И ты так долго не отказывался бы идти ему навстречу, если бы верил, что он действительно все простил и забыл. Хартли гордится тем, что никогда не сделал ничего плохого. Но даже гордость отступает перед братской любовью. А ты мучился так сильно и так долго, бедный Джо!

«Так-так, – подумал я, – значит, Джо – нападающая сторона!» И на какое-то мгновение мне захотелось стать человеком, которого я изображал, – хотя бы для того, чтобы заключить эту маленькую сестричку в объятия и отблагодарить за ее доброту.

– Ты прелесть, – чуть слышно промолвил я, а про себя решил срочно идти в сад, передать домино человеку, которому этот наряд предназначался, и покинуть праздник, наслаждаться которым я не имел права.

Но в этот миг произошло событие, которое не только лишило меня собеседницы, но и приковало к месту. Мимо нас проскользнуло черное домино, увлекая за собой мисс Бенсон, и тут же грубоватый голос шепнул мне на ухо:

– Если ты прав, но выставляешь себя неправым, это обязательно приводит к путанице.

Я вздрогнул, узнав по манере речи друга, а значит, и того, от кого я не мог отделаться, не вызвав подозрений.

– Верно, – ответил я, надеясь короткими ответами прекратить разговор и поскорее удалиться.

Однако это привело к прямо противоположным последствиям. Что-то в моем ответе вызвало интерес и какие-то чувства в стоявшем рядом человеке.

– Этим словом ты пробудил во мне тысячи предположений, – воскликнул друг, оттесняя меня от толпы. – У меня всегда имелись сомнения насчет того… того… – Он замолчал, подыскивая подходящие слова. – Насчет того, что ты действительно сделал то, о чем они говорят, – запинаясь, закончил он. – Это так на тебя не похоже. Но сейчас я начинаю видеть то, что, наверно, сможет объяснить многое, не понятное нам ранее. Джо, мой мальчик, ты никогда не утверждал, что невиновен, но…

– Кто вы? – решительно спросил я, всматриваясь в глаза, поблескивавшие в прорезях бездушной маски. – В таких вопросах я бы не хотел допустить ошибку.

– Ты не узнаешь дядю Джо? – спросил человек с подобием печального упрека в голосе, несколько не соответствующим его костюму «почтенного вельможного синьора». – Я специально приехал из Холлоуэлла. Кэрри сообщила мне, что ты в последний раз попытаешься поговорить с отцом. Эдит тоже здесь, – значительно прибавил он, опасно близко придвинувшись ко мне. – Она не захотела оставаться в стороне, хотя мы все боялись, что она себя выдаст, она ведь так несдержанна в чувствах. Бедное дитя! Она никогда не сомневалась в тебе, и если мои подозрения верны…

– Эдит? – прервал его я. – Эдит? – Эдит была последним человеком, с которым мне хотелось бы встретиться в данных обстоятельствах. – Где она? – с дрожью в голосе спросил я, отшатнувшись. Вероятность встречи с неизвестным мне количеством любви и преданности пугала. Но собеседник поймал меня под локоть и притянул обратно.

– Недалеко, можешь в этом не сомневаться. Но даже не пытайся ее найти. Все равно не узнаешь в маске. К тому же, если не будешь дергаться, она сама к тебе подойдет.

Именно этого я и боялся. Но, посмотрев по сторонам и не увидев поблизости никаких подозрительных дам, я решил отбросить опасения на ее счет и развить мысль, подсказанную словами пожилого джентльмена.

– Вы правы, – уступил я, перемещаясь в укромное место за гардиной. – Давайте подождем здесь, а вы тем временем расскажете мне о своих подозрениях, ибо я чувствую, что пришло время узнать всю правду, и кто может помочь мне в этом лучше, чем вы, – человек, который всегда был мне другом?

– Да, это так, – промолвил он, оживляясь. Потом чуть тише с многозначительным видом добавил: – Так значит, все-таки есть что-то, о чем еще никто не знает? Эдит была права, когда говорила, что это не ты украл облигации из стола отца?

Поскольку он замолчал и воззрился на меня, я был вынужден что-то ответить.

– Не спрашивайте меня, – шепнул я с видом сильнейшего беспокойства.

Хитрости он не заподозрил.