Онлайн книга «Поющая в репейнике»
В руках Али непостижимым образом материализуется бутылка «Праздничной», и тетка ловко и радостно разливает водку по рюмкам. – За встречу! – провозглашает она. – И за обратную сторону неприятностей, без которых мы бы не ощущали всей остроты грядущих приятностей, – выводит Трофим. – Оратор, блин, – бормочет Маня и пригубляет рюмку. Ужин проходит в дружеской атмосфере с сюрреалистическим налетом. – Соли, Павел Иванович? – спрашивает Маня. – Спасибо, да, – конфузится Супин. – Вся соль – в деталях. Вот вы явно расстроены, но неприятный случай свел вас вместе в общем противлении каверзам судьбы. Деталь: Павел Иванович стесняется принять из рук Маши солонку, дабы не соприкоснуться руками. Выводы делайте сами. – Испорченные детали, Тосик, у тебя в мозгу и глазах. Павел Иванович взял солонку из моих рук и не поморщился, – ерепенится Маня, прожевывая огненную картошку, которая обжигает ей нёбо. – Не морщи, Манечка, лоб. Эта очень дурная привычка придает возраст. Аля хмелеет от одной рюмки. Щеки-пышечки краснеют, глаза лучатся мудрой снисходительностью. Тетка пытается незаметно проглотить еще одну порцию «Праздничной». – Эта деталь, Алечка, лишняя, – берет рюмку из теткиных рук Маня. – Очень вкусно. Очень, – кивает головой главбух. – Картошка для нашей страны – свята. Если мы и устоим, то только благодаря картошке, полной отмене налогов для малого бизнеса и бескомпромиссном возврате капиталов из-за рубежа, – назидательно произносит Трофим Седов. Супин смотрит на него, едва заметно улыбаясь. – И капиталы не вернем, и налоги не отменим, и картошкой вряд ли прокормимся. Тут, простите, я с вами поспорю. – А вы спорьте! Вы же, извините, бухгалтер? Трофим возбуждается, отодвигая тарелку. – Да, я бухгалтер. – Даже главбух, – уточняет Маня. – У нас на комбинате главбухом был милейший Василь Казимирович. Но он плохо видел. И его подсидела востроглазая Улька. Такая воровка, что фокусники позавидуют! Блеск, что за воровка! – восторженно замечает тетя Аля, которую развозит на глазах. – Аля! – угрожающе смотрит на нее Маня. – Это она так, к слову. Павел Иванович – очень честный человек. Форма его ногтевых пластин говорит об этом недвусмысленно, – машет мясистым пальцем Трофим. – Ой, пластинку бы поставить! Вы любите песни Игоря Николаева? «Паромщик» – моя любимая, – всплескивает ручками Аля, порываясь встать. – Переправа, переправа… – вздыхает Седов. – И коней, конечно, не меняют, но все же, все же… «Праздничная» завладевает его организмом медленно, но верно. – Спасибо большое. Очень вкусно, – отодвигается от стола Супин. Видимо, в режиме доморощенного театра абсурда ему долго находиться сложновато. – Заболтали вы человека, а у нас еще чай с пирожными, – ворчливо говорит Маня. Но робкая попытка оставить Супина за столом терпит неудачу. Главбух решительно поднимается. – А я вот ем пирожные, поэтому не столь подтянут, как некоторые герои дебета и кредита. Каждый по-своему справляется со стрессом, – бормочет Трофим. Допотопный холодильник, занимающий полкухни, вдруг вздрагивает и издает оглушающее рычание, после чего заходится в ритмичных конвульсиях. Тут тетя Аля, будто опомнившись, вскрикивает: – Так что у вас стряслось, Манечка?! И в ту же секунду в дверь долго и тревожно звонят. И снова, и снова… Маня с Алей переглядываются, а Трофим, сдвинув брови, поднимается, готовый к обороне. Супин бледнеет, щурит глаза и отшатывается, плюхаясь на табурет. – Доверьтесь мне! – Седов категорично отстраняет всех, находящихся на кухне, и бесшумно двигается к двери. – Мань, это я, Рита! Маня, это я! Открой! Кашина за дверью кричит странно, болезненно и снова со всей силы жмет на звонок. – Ритуся! – кидается к двери Голубцова. Маргарита влетает в квартиру подруги расхристанная, бледная и неузнаваемая. Никакого макияжа, волосы растрепаны, джинсы заляпаны. И безумные, расширенные, как под пыткой, глаза. – Машка, Павел Иванович… дорогой! Это я! Все из-за меня, гадины, – Рита плюхается на пуфик у входа и начинает рыдать, закрыв лицо руками. Через четверть часа, накачанная успокоительными и умытая, Рита сидит в кресле как свергнутая, но несломленная царица, сложив аккуратно руки на коленях и глядя прямо перед собой на журнальный столик. На нем лежит газета со статьей «25 правил успешной женщины». Говорит Кашина тихо, бесстрастно, как человек, которому нечего терять. – Михаил сказал, что уезжает в Таиланд. Совсем уезжает. Там он уже наладил сетевой бизнес… Но ему нужна «подушка безопасности». Так он выразился, имея в виду свободные средства. Средства в представлении Кашина начинаются с десятка миллиона долларов. Да… Рита трет виски. Утихшие змеи, кажется, вновь поднимают ядовитые свои головы. Но Маргарита должна справиться, рассказать все, что произошло, покаяться и… попросить о помощи у людей, которых она предала. Никто не нарушает затянувшегося молчания. Маня сидит рядом с Ритой на кресле, подавшись вперед. Она смотрит на подругу недоуменно и сочувственно. Полкан – холодно, отстраненно. Он сидит напротив Кашиной на диване. Ничто не выдает истинных чувств, бушующих в его душе. Тетя Аля выглядывает из-за двери. Она не осмеливается стать полноценным участником рокового разговора, но и вовсе устраняться считает неправильным. Мало ли какой реакции ждать от людей, нервы которых накалены? Трофим же с исследовательским азартом наблюдает за происходящим, принеся с кухни табурет и водрузившись на него прямо посреди гостиной, которую Маня прочит в спальное место Павлу Ивановичу. С силой вдохнув, как перед рывком, Рита продолжает: – Я все эти годы не могла говорить правду, Манюнь. Не знаю, почему я так устроена?.. Раз соврав, не хотела, стеснялась открываться, оправдываться, расписываться во лжи. – Ритусь, все это уже совершенно неважно. Ну, молчала и молчала. Не жила на Рублевке – да и гори она синим пламенем! Теперь я понимаю, почему ты меня в гости ни разу не пригласила. Муж-самодур ни при чем. Но ведь я же не палач с карающим мечом, не судья. И сама приврать люблю. – Мань, ты – лучше всех… Ты – любимый мой человек, – Рита хватает Манину руку, прижимает к губам. Маня мягко руку отнимает. Супин не выдерживает и хриплым шепотом, сдерживая клокочущую ярость, произносит: – Так что все-таки по делу? Бывший муж шантажировал вас ребенком, и вы… что вы сделали? Шпионили, копировали отчеты? Этого недостаточно для обвинений в сокрытии налогов. И почему ваш муж выбрал нашу компанию? Она не столь масштабна для такого… серьезного бизнесмена. |