Онлайн книга «Поющая в репейнике»
Супин встает под холодный душ. Но в голове туман не рассеивается. Все становится еще сложнее и тягостнее. «Ничего, как-нибудь. Она – чудесная. С ней будет хорошо. И потом… сейчас я совершенно не могу быть один. Совершенно. И от Кашина, висящего над башкой дамокловым мечом, не скроешься. Моя жизнь – в его руках. И с этими… ручками шутки плохи». Маня щебечет, укладывая волосы. – Я приеду после работы за вещами. Ничего не собирай, не суетись. Возьму то, что необходимо на первое время. – Может быть, до выходных хоть потерпишь? – говорит Аля, просительно заглядывая Мане в глаза и протягивая ей шарф. – Альбина Спиридоновна, вы не волнуйтесь. Ну, так сложилось… Я чувствую себя преступником перед вами. Но ведь это не так. Я, кажется, ничем не обидел… – Да-да, Павел Иванович. Вы поступаете как честный взрослый мужчина. Я понимаю. Ну, с Богом… Аля крестит их. Супин помогает Мане надеть пальто, и они выходят. Аля смотрит на хлопнувшую дверь, сует руку в карман, шуршит фантиками. И не понимает, как ей дальше жить и что делать. * * * – Я заеду за тобой вечером. Потом – за вещами к Але, потом – ко мне. Нет, сначала где-нибудь поужинаем, – хозяйским тоном говорит Супин, остановив машину у поворота к зданию их фирмы. Маня смотрит на Павла изумленно, будто видит впервые. Ей кажется, что она спит. И вот сейчас проснется, и Полкан, поправив дурацкие очки на переносице, вперит в нее стальной взгляд: «Мария, вы уже опаздываете. Что смотрите? Вперед, в контору! И принимайтесь за отчет!» – Ма-аш! Ты слышишь меня вообще? Супин смеется и хватает ее нос своими длиннющими пальцами. – Тебе в детстве сливку делали? – Вот глупый какой! – стряхивает его руку Маня и тоже смеется. – Приду на работу с синим носом. «Что с вами?» – спросит брезгливо Блинова. А я отвечу: «Любовник нос прикусил». «Какой еще любовник?! Гастарбайтер?» – «Никак нет, Наталья Петровна. Это сотворил наш глубокоуважаемый шеф – Павел Иванович Супин. По кличке Полкан». Маня артистично изображает диалог в лицах. – Вот всего этого можешь не говорить. Еще кондрашка хватит наших бабок. Павел наклоняется к Мане и целует ее в губы. Строго так, почти по родственному. – Все, Мань, беги. И работай как следует. И не звони мне каждые пятнадцать минут! – Это еще почему? – обижается Мария. – Блюди конспирацию. – Трус! – весело фыркает Голубцова и выпархивает из машины. «Конечно, трус. Еще какой», – говорит про себя Супин, мрачнея. Влетев в бух-столовку, счастливая Голубцова останавливается, обескураженно глядя на коллег. Елена Стефановна сидит на стуле, в изнеможении откинувшись и обливаясь слезами, а над ней стоит Блинова и пытается влить в рот Утки какую-то мутную жидкость из стаканчика. – Оставь, Ната. Это не поможет. Это совершенно пустое, – лепечет Утинская, всхлипывая. Кружевной воротничок вздымается на ее груди, кудряшки на затылке трясутся. – Выпей профилактически, Ленушка. Я волнуюсь за твое сердце. Блинова выглядит встревоженной не на шутку. – Что происходит? – Маня роняет сумку на пол. – Не спрашивай, Голубцова. Это просто Содом с Гоморрой. Просто космическая катастрофа. – Новости относительно следствия? – холодеет Маня. – Да какое, к черту, следствие?! Если бы следствие! У Стефанны Бобочка загулял. Можешь ты себе представить такую вибрацию?! – Ната, ну ты как всегда грубо, – Утка заходится в рыданиях. – Да что уж тут еще скажешь? Так оно и есть, – басит правдолюбка Блинова. – Не может этого быть, – выдыхает Маня и снимает пальто. – Я тоже не поверила бы никогда, Манечка, если бы не своими глазами… своими… – подбородок Елены Стефановны конвульсивно подергивается, и она принимается всхлипывать с новой силой. – Вот, Мария, мотай на ус, что такое эти мужики, и не верь ни одному из них. Все кровопийцы и предатели! Даже самые проверенные. Наталье Петровне удается поднести стаканчик к губам подруги. Утка глотает капли и занюхивает их отглаженной манжетой. Блинова, выдохнув, усаживается на свой стул с чувством выполненного долга. – Значит, вчера к Борису Аркадьевичу, то есть к Бобочке – чтоб ему икалось до второго пришествия! – пришла аспирантка. Ленушка видела ее сто раз. Ну, крыска и крыска. Химоза недорезанная. – Ната! – с укоризной всхлипывает Утинская. – А что тут расшаркиваться? Химоза и есть. – Долго они в кабинете профессора насчет кандидатской все лопотали. Потом Лена слышит – замолчали. Ага. Она думает – совсем химоза истерзала Бобочку. Надо чай им предложить и под это дело вытурить зануду. Ну, нос свой она в кабинет просовывает, а там… Утка истерически икает. – А там химоза стоит около стула Бобочки и просто душит его в своих клешнях. Можешь себе представить?! А он, не будь дурак, руку ей под юбку сунул… – Ната, прекрати немедленно эту вакханалию! Мои уши не желают больше это слышать! – В самом деле, Наталья Петровна, к чему все это обсуждать? Елена Стефановна и ее муж сами как-нибудь разберутся. Без нас с вами. – Да, Манечка, правильно. К тому же Бобочка мне попытался объяснить, что ему ресничка в глаз попала и Поля хотела вынуть ее. – Ага, так ты и поверила. Поэтому и рыдаешь, – покусывает вампирски-алые губы Блинова. Утка прижимает платочек к глазам и роняет голову на стол. – Но что же теперь мне делать? Я ведь жизнь прожила с ним, и ни единого повода… Ни одного раза! Она вдруг затихает и поднимает голову: – Нет, в Ессентуках была одна врачиха. Очень вульгарная дама. Вот с ней, быть может. – Да хорош твой Бобочка, как и все они! – обрушивается на нее с новой силой Блинова. – Под юбку лез, вот тебе и все доказательства. Ты ж не слепая! Елена Стефановна выпрямляется, утирает глаза. – Да. Довольно. Это ты права, Ната. Где моя гордость, в конце концов? Больше я не позволю себя разрушать! Не для того меня вселенная породила. Молчите, девочки! Она хватает свой телефон и набирает номер. – Борис? Такого холода и металла Маня в голосе Утки еще не слышала. – Да, я хотела тебе сообщить, что бригаду маляров я выставлю вон. Нет. Спасибо… Значит, будем жить с одной оштукатуренной стеной. Вернее, так. Ты будешь жить со стеной, а я перебираюсь в залу и вставляю замок! Ее нос из красного становится лиловым, а голос начинает предательски дрожать. |