Онлайн книга «Братья. Книга 1. Тайный воин»
|
«Да неужто сдумали отпустить?.. Неужто удача…» – Поди сюда, – сказал Ветер. Лутошка ринулся бегом, как есть бросился на колени. Ветер некоторое время смотрел на него сверху вниз. Тонкая шея, рыжие лохмы торчком. Не самый умный малый, но подвижный и крепкий. – Ты ранил сына Владычицы, – глухо проговорил котляр. – По такой обиде нет виры, за неё отплата лишь кровью. Ты, острожанин, видел ли когда рукотворное начертание тверди земной? Лутошка не посмел подать голоса, только закивал головой. – Где видел? Пришлось отвечать: – К-купец… заезжий показывал… г-господин… – Встань. Смотри. Острожанин поднялся. Источник держал в руках берестяной свиток. Посередине была чёрной краской означена короткопалая, точно обрубленная пятерня. Рядом – ещё приметы, птичьи следы, надписи, рисунки. Лутошка смотрел и не мог ничего сообразить. Было страшно. – Ладно, – сказал Ветер. – Свою круговину знать ты обязан. Вот здесь твой острожок, это – Волчий овраг, за ним Громовое болото… Стало немного понятней. Лутошка вновь торопливо закивал, даже посмотрел на источника, но тотчас потупился. – Ты побежишь вот так… – Палец котляра вычертил извилистый путь по безлюдным лесам, снова упёрся в чёрную куксу. – Дыхалицу обойдёшь подальше… и к Смерёдине не суйся смотри! «Да знаю я», – хотел сказать острожанин, но не посмел. – Тебе позволят удалиться на несколько вёрст, потом следом побежит мой ученик. Лутошка с ужасом покосился на Беримёда. – Не он, – поморщился Ветер. – Теперь слушай пристально, кабальной. Ученику будет велено тебя перехватить. Вряд ли ты сумеешь уйти от него, но, если сумеешь, я сделаю иверину вот здесь, на стороне свитка. Это твоя мёртвая грамотка. Если зарубок станет столько, сколько у меня учеников, я брошу её в огонь. Тогда твоя кабала кончится. Понял? Лутошка постарался не выдать ликования. На лыжах-то!.. А Ветер продолжал: – Слушай дальше, рыжак. Я вручаю тебе оружие. Если принесёшь мне голову переимщика, займёшь его место у моего хлеба. Ибо ученик, которого после всех моих стараний какой-то мирянин убьёт, мне не надобен. Это ясно? Мысленно Лутошка уже смеялся, входя с молодыми мораничами в трапезную. Потом вспомнил, как пытался прорваться мимо маленького Ознобиши. – Слушай ещё, – продолжал Ветер. – Некоторые из моих учеников невмерно добры. Если кто-то сделает вид, будто не смог тебя изловить, либо уговорит сдаться миром, от меня это не скроется. И ты будешь наказан. Не он. Ты… Понял? Лутошка сглотнул: – Да, господин… По двору дуло. Неровными, резкими набегами, гудевшими в щербатых стенах. За крепостными воротами смутно белела земля. Корявая сосна раскачивалась и стонала. Когда Лутошка лежал под ней связанный, снега там не было. – Что ты понял? – Что надо бежать старым берегом, господин… потом по шегардайской дороге до Серых холмов… оттуда через бедовники и Неусыпучую топь и… – А когда переимщик догонит? Лутошка сжал кулаки: – Я его… я ему… – Тогда пошёл, – сказал Ветер. Лутошка подхватил лапки, скрежетнул по стене железком копья, удрал в темноту. Беримёд с любопытством спросил: – Кого отправишь, учитель? Ветер смотрел в сторону. Обшаривал глазами двор. Потом позвал: – Иди сюда. Расплывчатая тень под стеной вытянулась в высоту, отлепилась от камня, подбежала. Беримёд фыркнул, но не в насмешку, а от внезапности и неприязни. Дикомыта ему жаловать было не за что. Ветер улыбнулся. – Пойдёшь за кабальным, – велел он младшему ученику и добавил: – Ты тоже всё слышал. Сквара кивнул. – Глянешь, куда свернёт на мысу, – продолжал Ветер. – Надумает в утёк, притащишь за ноги. Не надумает – перехватишь возле бедовников и на своих двоих приведёшь. Сквара снова кивнул: – Воля твоя, учитель. Когда? – Сейчас. Сквара уже держал в руке лапки. Он сплёл их сам, не затем, что в крепости лапок было мало, просто чтобы резвее бегалось по снегу. Серую тень подхватило порывом и унесло за ворота, метель быстро закидала следы. Лутошка сноровисто дыбал старым берегом, ему хотелось смеяться. Громко, весело. Просто оттого, что он снова был волен дышать падерой, летевшей в лицо, а не запахами из-под двери. По равнине залива катились белые волны, тучи над головой шаяли, словно угли, наполненные ледяным серебряным жаром. Всё привычное и знакомое. Здесь он вырос. Здесь каждое дерево укроет и спрячет. Скоро из крепости помчится хитрый моранич. Станет выискивать следы на снегу. Кабы в самом деле не перехватил. Ещё несколько вёрст, и Лутошка начнёт прятать свою ступень, а потом… Если идти берегом всё на закат и на закат, землю под ногами сменит лёд отступившего Киян-моря. Там нечего делать доброму человеку, но так далеко забредать Лутошка не собирался. Ветер зря считал его дурачком, готовым потеряться вплоть собственного двора. Люди сказывали – между кручами старого побережья и морскими торосами пролегла полоска ровной дороги. И по этой полоске уже не первый год поездами уходят переселенцы. Голые, худые, нищие люди. Такие же обездоленные, как Лутошка. Даже хуже. Изгои, вольноотпущенники, варнаки стремились на север, где морские течения и непокорство могучей Светыни до сих пор сберегали свободную гавань для кораблей. Там люди резали упряжных оботуров, восходили на обросшие сосульками корабли. Уплывали далеко-далеко, за Киян, на счастливый Остров Кощеев… Лутошка оглянулся через плечо. Вот бы знать, Ветер уже выпустил ученика?.. Он стал мысленно перебирать всех, с кем досталось спознаться. Представить переимщиками сопливого Шагалу или хрупкого Ознобишу как-то не получалось. Остальные вдруг начали казаться один другого страшнее. Хотён безжалостный, оба уха срежет, не покривится. Пороша – вовсе оттябель, ещё и сожрать их принудит, просто ради забавы. Эти ходят под Лихарем, с них станется за наставника расплатиться. Бухарка, говорят, на лыжах проворней обоих, но с копьём не больно досуж… Ага, видывали, как они не досужи… Лутошка посмотрел вперёд. Снежные волны разбивались о высокий каменный нос. Там росстани. Если прямо, значит в утёк. Об этом во дворе даже не говорилось. Лутошка и так знал, почему из крепости не бежали даже самые недовольные. А если явить послушание, свернуть в лесные трущобы… Путь мимо топей и Волчьего оврага выглядел вполне одолимым. Вот бы ещё следом послали толстого Лыкаша… чтобы начало дать иверинам на берёсте… Узлы в кишках вдруг разрешились поганым комом, отяготившим низ живота. Лутошка дёрнул гашник, присел опорожниться прямо на следу. |