Онлайн книга «Дорога в Рим»
— Зачем? — крикнула девушка. В памяти Ромула мелькнуло исстрадавшееся лицо Вельвинны, следом всплыла улыбка Цезаря, дарующего ему свободу на арене — всего в трехстах шагах отсюда. Раздираемый мукой, юноша взглянул на Тарквиния. — Твой путь зависит лишь от тебя, — шепнул гаруспик. — Выбор за тобой. — Вы двое! — крикнул стражник. — Бросить оружие! Призывая подмогу, оба стражника шагнули к ним с пилумами наперевес, как вдруг замерли на месте. Из храма донесся истошный крик боли. — Каска, негодяй, что ты делаешь? — окликнул кого-то Цезарь. — Помоги! — раздался чей-то голос. — Смерть тирану! — Ромул! — завопил Маттий. — Скорее! Из храма послышались злобные вопли, донесся приглушенный звук ударов. Ромула обуяла ярость. Воздев гладиус, он кинулся на стражников. Боги явно улыбались юноше. Стражники повернулись на шум, и Ромул обрадовался, что не придется проливать лишнюю кровь. Перевернув гладиус, он опустил рукоять на затылок ближайшего стражника и краем глаза заметил, как Тарквиний оглушил второго древком секиры. Перепрыгнув через рухнувшие тела, друзья устремились внутрь храма. Остальных стражников, к счастью, отвлекло побоище — путь был свободен. Ромулу открылся огромный роскошный зал под высокой крышей; в небольшие окна у самого потолка бил солнечный свет. Взгляд юноши скользнул по рядам сенаторов, с криками вскочивших с мест. Из шестисот присутствующих большинство явно не знали о заговоре. Никто не пытался помочь, и юноша со всех ног бросился к центру зала, где стояли кресла консулов и Цезаря. Там толпились заговорщики. Все с кинжалами, кое-кто в окровавленных одеждах, на лицах читались опустошенность и потрясение — убийцы только начали осознавать масштаб содеянного. Поздно, пронеслось в голове Ромула. С яростным боевым кличем он устремился прямо на врагов, рядом, не отставая, несся Тарквиний — мускулистый, седой, устрашающий, с секирой в занесенной для удара руке. Где-то летел вперед Маттий, чей тонкий крик вливался в общий шум. К удивлению Ромула, их вопли перепугали противников до смерти. Заговорщики, натыкаясь на ярусы сидений, кинулись врассыпную, как стая вспугнутых птиц. Объявший их ужас передался остальным, и через мгновение все сенаторы уже хлынули в проходы у стен, устремляясь к выходу. Зал опустел, и взгляду Ромула открылась кровавая картина. У статуи Помпея в растекающейся луже крови лежал Цезарь, на белой тоге явственно проступали кровавые следы ударов — грудь, живот, пах и ноги были покрыты ранами. На обнаженном левом плече, с которого кто-то содрал тогу, виднелись бессчетные следы кинжалов, все тело напоминало изуродованную неумелым мясником тушу. С такими ранами ему не выжить… Ромул, затормозив на бегу, упал на колени рядом с диктатором. Тот не открывал глаз, грудь сотрясалась от мелких неровных вздохов, лицо серело на глазах — близилась смерть. — Что они наделали?! — взвыл от горя Ромул, не в силах смириться с тем, что жизнь Цезаря закончится вот так — убийством. Маттий, напуганный видом крови, отступил назад. — Ромул… Юноша в изумлении взглянул на диктатора — тот открыл глаза. — Да… — Это ты… — В груди Цезаря заклокотало. Ромул не заметил, как схватил его за окровавленную руку. — Молчи, не говори, — лихорадочно шепнул он. — Мы позовем лекаря, тебя вылечат. Губы Цезаря дернулись в подобии улыбки. — Ты не умеешь врать, солдат, — прошептал он. — Надо было тебя послушать. И не приходить. Ромул резко пригнул голову, пытаясь скрыть слезы. Все усилия — впустую… Цезарь вдруг слабо сжал его ладонь. — Ты славный легионер, Ромул, — выдохнул он. — Похож на меня… молодого… Гордость, затопившая было Ромула от такой неслыханной похвалы, вдруг истаяла в тот же миг, лоб покрылся испариной. Юноша, охваченный сомнением, высвободил руку. Цезарь, озадаченно хмурясь, попытался сесть — из ран вновь хлынула кровь, и он обессиленно опустился на мраморный пол. Глаза глядели отрешенно — так, словно перед диктатором уже маячил Элизиум. Или Гадес. Ромул вспомнил Фабиолу. И то, почему она мечтала о смерти Цезаря. Пытаясь унять горе, он глубоко вздохнул. Осталось всего несколько мгновений, потом будет поздно. — Двадцать шесть лет назад у Форума нобиль изнасиловал красивую девушку-рабыню, — прошептал он на ухо Цезарю и по лицу понял, что слова услышаны. Он вновь склонился к его уху. — Это был ты? Не сводя глаз с Цезаря, он тщился увидеть хоть какую-то перемену в лице. Миг спустя он даже провел влажным пальцем у рта и ноздрей — дышит ли? На кожу повеяло легчайшим дуновением: значит, в истерзанном теле еще теплится жизнь. «Юпитер! — в последней надежде взмолился Ромул. — Не дай ему умереть без ответа! Я должен знать правду!» Он склонился над диктатором, мечтая, чтобы тот открыл глаза. Тщетно. — Ты мой отец? — с усилием выговорил юноша. Веки Цезаря, дрогнув, раскрылись, тело вдруг замерло. Вглядевшись в распахнутые глаза, Ромул наконец увидел в них ответ. — Боги всемогущие! Ты изнасиловал мою мать! — выдохнул он, едва не сгибаясь под тяжестью откровения. Фабиола была права. Сходство с Цезарем неслучайно — Ромул его сын. Как к этому относиться? Чем была его любовь к Цезарю — солдатской преданностью или сыновним чувством? Ромул ничего не соображал, голова шла кругом. Увидев, что диктатор мертв, он сжался от горя и сам же не посмел себе в этом признаться. Как можно горевать о насильнике матери? При воспоминании о старой боли из глаз Ромула вновь хлынули слезы. — Он не был законченным негодяем, — раздался вдруг голос Тарквиния. — Он ведь освободил тебя от рабства. Гаруспик сжал его плечо, и юноша благодарно вздохнул. — Ты знал? — Подозревал. Издавна. А в последнее время — все больше. — Почему ты не сказал?! Тарквиний помрачнел. — Я и без того слишком тебе навредил в прежние времена. Да и расскажи я тебе — что пользы? Быть сыном Цезаря сейчас опасно. А знай ты правду, неужели присоединился бы к Фабиоле? Взглянув на простертое тело Цезаря, Ромул надолго задумался. Годами он мечтал, как наконец найдет отца. И какие мучения ему приготовит. Как Гемеллу… С которым при встрече все обернулось по-иному… — Нет, — после долгого молчания ответил он. — Почему? — Любой насильник — злодей. Но его вина не оправдывает таких зверств. — Ромул дотронулся до изуродованного тела Цезаря. — К тому же мать этим не вернешь. — К сожалению, — добавила Фабиола. Ромул обернулся — девушка стояла рядом. Близнецы настороженно переглянулись, и Ромул не посмел утаить от нее истину. |