Онлайн книга «Серебряный орел»
Фабиола ощутила боязливое восхищение Цезарем. Она мало знала о войне, но масштабы битвы говорили сами за себя. Победить столь превосходящие силы были немыслимо. Фабиола радовалась, что не осталась с Марком Петреем. Даже Помпею не под силу одолеть полководца, который одержал столь громкую победу. Найдется ли равный ему? Внезапно она ощутила страх, почувствовав себя очень маленькой и беззащитной. Казалось, Брут доверил свою судьбу метеору. И ее судьбу тоже. Только время покажет, сумеют ли они не сгореть в его пламени. — Фабиола! Это ты? От звука знакомого голоса у нее похолодело внутри. Фабиола повернула голову, увидела шедшего к ним возлюбленного, подняла руку и помахала ему. — Брут! Он радостно вскрикнул и перешел на бег. На нем были доспехи старшего офицера: позолоченная кираса, красный плащ и шлем с поперечным гребнем. Он держался за резную рукоять меча, но кожаные полосы с металлическими заклепками, защищавшие пах и верхнюю часть бедер, позвякивали в такт движениям. Фабиоле хотелось побежать навстречу, но она заставила себя остаться на месте, пригладила простое платье и пожалела, что не нашла времени запастись духами и нарядами. Успокойся, приказала она себе. Это не Рим и не Помпеи. На войне не до роскоши. Ты здесь. Этого достаточно. — О боги, это действительно ты! — на бегу воскликнул Брут. Фабиола одарила его сияющей улыбкой. Той самой, которую он так любил. Легионеры Петрея отсалютовали Бруту, быстро разошлись в стороны и образовали коридор. Брут перешел на шаг, упиваясь красотой Фабиолы так же, как умирающий от жажды выпивает до капли чашку воды. — Клянусь Гадесом, как ты очутилась в этом забытом богами месте? — спросил он, попеременно улыбаясь и хмурясь. Она надула губы. — Ты не рад мне? Брут взял ее за руки и крепко стиснул их. — Рад! Похоже, сам Марс откликнулся на мои молитвы! Фабиола сделала шаг вперед и крепко поцеловала его в губы. Брут ответил ей не менее страстно и заключил в объятия. Потом они слегка отодвинулись и молча посмотрели друг другу в глаза. Вновь ощутить близость любимого — это ли не роскошь? — О боги, — наконец пробормотала Фабиола, — как я по тебе стосковалась… Он по-мальчишески широко улыбнулся. — А я по тебе, милая. Сколько месяцев мы не виделись? — Почти девять, — грустно ответила она. — Извини, — сказал Брут и сжал пальцы Фабиолы так, словно боялся, что она исчезнет. — Эта кампания была не чета другим. С тех пор как началось проклятое восстание, мы только и делали, что маршировали и дрались. Я не мог бросить Цезаря. — Конечно, — кивнула Фабиола. — Я понимаю. — Как дела в латифундии? — Увидев, что выражение ее лица изменилось, Брут нахмурился. — Что-то случилось? На глаза Фабиолы навернулись слезы. Бедный Корбуло, виновато подумала она. Он умер из-за моего безрассудства. Как и гладиаторы, которых я наняла. Моих рабов продали тому, кто дороже заплатил. А бедного юношу-беглеца кастрировали в отместку за обиду, нанесенную Сцеволе. Брут посмотрел на нее с сочувствием и мягко промолвил: — Рассказывай. Слова полились из Фабиолы рекой. Беглец. Сцевола и его фугитиварии. Ее унижение. Рабы, быстро пришедшие на выручку. — Наверно, тебе не следовало перечить фугитивариям, — сказал Брут. — Но я знаю, какими мерзавцами бывают эти люди. Фабиола кивнула и рассказала о двух рабах, убитых в поле, что заставило ее ускорить отъезд в Рим. Там она встретила Секунда. Она представила ветерана Бруту. А потом коротко рассказала о смерти Клодия Пульхра, поднявшемся после этого мятеже и драматическом пожаре Сената. — Мы слышали об этом даже здесь. Куда исчезло уважение к порядку? — мрачно пробормотал Брут. — Плебейское отродье! Их нужно как следует ткнуть острием меча! — Наверно, это уже сделано, — сказала Фабиола, кивком показав на стоявших вокруг солдат. — Сейчас в Рим вошел один из легионов Помпея. Оптион гордо улыбнулся. Брут только молча кивнул в ответ. Не упомянув о всесильном покровителе Сцеволы, Фабиола рассказала об уличной засаде и о том, что фугитиварии сделали с Корбуло и латифундией. Глаза Брута зажглись гневом, но он не стал ее прерывать. И взорвался лишь тогда, когда Фабиола рассказала о попытке изнасилования. — Повтори, как его зовут! — Сцевола. — Но самую оглушительную новость Фабиола прошептала ему на ухо: — Похоже, он служит Помпею. Во всяком случае, мы не первыми из сторонников Цезаря оказались его мишенью. Голос Брута стал ледяным. — Понимаю, — сказал он. — Что ж, этот человек станет примером. Найти негодяя не составит труда. Сцевола заплатит за все, что сделал. И смерть его будет медленной. Фабиола ощутила облегчение. Злобный фугитиварии уже казался ей не таким страшным. Особенно теперь, когда Брут был рядом. — Вы закончили?.. — начала она. — Здесь? — Брут посмотрел на трупы, лежавшие внизу. — Наверное. Верцингеторикс взят в плен. Десятки тысяч его людей стали рабами. — Он нахмурился. — Правда, многие племена могут продолжить борьбу. Но мы не остановимся до тех пор, пока Галлия не станет частью Республики. Пока Цезарь не одержит окончательную победу. Да здравствует победоносный Цезарь! — воскликнул он. Стоявшие поблизости легионеры Цезаря поддержали его восторженными криками, но воины, сопровождавшие Фабиолу на север, почувствовали себя неуютно. Затем Брут повернулся к Доцилозе и широко улыбнулся ей. — Ты хорошо присматривала за своей госпожой? — Она — настоящий дар богов, — прервала его Фабиола. — Я без нее пропала бы. Доцилоза покраснела от гордости. — Твоя верность будет вознаграждена, — пообещал Брут. — А кто этот человек? — Секст, хозяин, — низко поклонившись, ответил раб. — Последний из телохранителей госпожи. — У него львиное сердце, — заявила Фабиола. — И дерется он тоже как лев. — Прими мою благодарность. — Брут похлопал Секста по плечу. — Спасибо, хозяин. — А это Секунд? — Да, командир. — Секунд стиснул кулак и в знак приветствия прижал его к груди. — Ветеран, прослуживший тринадцать лет. — Он и его товарищи спасли нас от Сцеволы, — сказала Фабиола. — Дали нам кров, а потом сопровождали в поездке. Секст энергично кивнул. Брут посмотрел на него с благодарностью, а потом недоуменно спросил, кивнув в сторону легионеров Помпея: — Значит, это твои люди? Лицо Секунда стало грустным. |