Книга Забытый легион, страница 37 – Бен Кейн

Фабиола содрогнулась, вспомнив о том обследовании, которому ее подвергли, дабы убедиться в ее девственности. Такого унижения даже она еще не испытывала. Казалось, что места, где к ней прикасались пальцы хозяйки, до сих пор горят огнем.

— Как же, знаю! — откликнулся Гемелл. — Клянусь Юпитером, я очень долго удерживался, чтобы не растлить эту сучонку. — Он слизнул выступивший над губой пот. — Сколько за ночь?

Йовина положила напоминающую птичью лапку руку на голову девочки. И это прикосновение, как ни странно, показалось Фабиоле защитой.

— Пятнадцать тысяч сестерциев.

— Пятнадцать тысяч?!! — выпучил глаза купец. — Это же вдвое больше, чем ты за нее дала!

— Девственницу не так-то просто получить, — не скрывая ехидства, ответила Йовина. — Благородные посетители много дадут за первую ночь с такой красавицей.

Гемелл побагровел от ярости.

— Приходи через несколько недель — сможешь получить ее всего за три-четыре тысячи, — добавила Йовина, скривив губы. — За час, конечно.

— Старая шлюха! — взревел купец, стиснув кулаки.

— Бенигн!

Из боковой двери тут же появился громадный раб с толстыми золотыми браслетами на обеих руках. Гемелл сразу заметил и налитые мышцы, и окованную железом дубинку.

— Этот господин покидает нас, — сказала Йовина. — Проводи его к выходу.

Бенигн горой возвышался над Гемеллом. Сразу было видно, кто из них главный.

Впрочем, купец помешкал, не желая подчиняться рабу.

— Господин… — Гигант взял Гемелла за правую руку железными пальцами, и тот почувствовал, что его поворачивают к двери. От могучего толчка купец вылетел наружу и растянулся в грязи у ног своих собственных рабов, ожидавших хозяина. С каменными лицами они молниеносно подняли его.

Бенигн возвышался в дверях, словно греческий колосс.

— В следующий раз госпожа сначала узнает, есть ли у тебя деньги, чтобы расплатиться.

Несколько прохожих расхохотались, услышав продуманно сформулированное оскорбление. По такой же причине из этой двери вылетало множество мужчин.

Гемелл злобно стряхнул с тоги грязь и побрел прочь, крепко прижимая одной рукой к груди кожаный кошель. Эти деньги позволят ему на некоторое время утихомирить ростовщиков.

* * *

Прежде чем войти, Йовина постучала в дверь, и это поразило Фабиолу. Содержательница сразу же заметила ее покрасневшие глаза. Почти все девушки, попадающие в публичный дом, вели себя одинаково. Хозяйка вошла в комнату, не сводя оценивающего взгляда со своего нового приобретения.

Фабиола выдержала ее взгляд, но не смогла скрыть дрожь подбородка.

— Забудь о прошлом, моя дорогая, — приветливо, но твердо сказала Йовина. — Попав к нам, ты по крайней мере избавилась от Гемелла. Жизнь здесь может быть совсем неплохой. Все очень просто. Научись правильно обращаться с гостями и всегда удовлетворять их. Лупанарий посещает много могущественных людей. Сенаторы, магистраты, трибуны. У нас бывали даже консулы.

Фабиола кивнула. Понятно, значит, нужно быстрее научиться всему необходимому и постараться завязать дружбу со старухой.

Йовина немного помолчала.

— Этот толстяк — твой отец?

— Гемелл? — Фабиола уставилась в пол. — Нет, госпожа.

— Значит, кто-то из рабов? — без промедления продолжила Йовина.

Она вновь покачала головой. Вельвинна ни разу не сказала, кто же именно мог быть их отцом.

— Женщина должна знать, как это бывает, — мрачно проговорила Фабиола. — Мать изнасиловал какой-то патриций, когда она однажды вечером возвращалась с Овощного форума.

Йовину это и впрямь нисколько не удивило.

— Гемелл часто возлежал с нею?

— Почти каждую ночь. — Фабиола чувствовала гнев, отзывавшийся жжением внизу живота. Смыслом ее жизни в публичном доме должна стать месть Гемеллу. И еще — спасение матери и Ромула. А лучше всего будет узнать, кто же был насильником матери.

«Это возможно», — думала она.

Будет о чем размышлять в процессе ублажения мужчин, чтобы хоть как-то сгладить весь ужас ее положения.

— Хорошо видела, как это происходило?

— Нет. Хотя однажды видела его голым, когда он был возбужден. — Она содрогнулась, вспомнив облик купца в момент эрекции.

— Видела, как спариваются собаки на улицах?

— Да.

— Слышала, как другие рабы говорят о соитии?

— Много раз.

— У людей все почти так же, как у животных. Только тебе нужно знать больше поз. — Йовина коротко рассказала, что нравится большинству мужчин.

Фабиола постаралась скрыть свое изумление. Столько странного! Гемелл знал только одну позу.

— Издавай побольше звуков. Гости всегда должны думать, что приводят тебя в экстаз.

— Да, госпожа, — поспешно отозвалась Фабиола.

— Когда мужчина войдет в тебя первый раз, ты почувствуешь сильную боль. Вероятно, будет много крови. Это нормально. А потом, как правило, будет приятно. — Старуха захихикала. — Тебе следует много чего узнать, но не бойся, тебе все объяснят. И крепко-накрепко усвой, как доставлять удовольствие ртом.

Фабиола изобразила улыбку. Урок близился к завершению, уже это ее радовало.

— Это твоя комната, можешь делать тут все, что пожелаешь. — Йовина улыбнулась, и сразу стало заметно, что ее набеленное лицо покрывают бесчисленные морщины. — Но сюда не может входить ни один мужчина. Комнаты для приема гостей находятся в передней части дома. Привратники Бенигн и Веттий всегда поблизости. Если понадобится их помощь, кричи.

— Когда я начну… работать?

— Завтра. Я выложила за тебя восемь тысяч сестерциев, и тебе придется возместить их как можно скорее. Но сегодня, так и быть, приходи в себя.

— А как насчет еды? — Фабиола постаралась, чтобы ее голос прозвучал спокойно.

— Да, немного лишнего мяса не повредит твоим костям. — Йовина рассмеялась собственной шутке и ткнула пальцем в сторону рабыни, которая стояла у нее за спиной, ухитряясь оставаться совершенно незаметной. — Доцилоза тебе все покажет. Стоит посетить гардеробную. Там выбор лучше, чем на любом римском рынке.

Фабиола открыла рот.

— И постарайся одеться очень соблазнительно.

По лицу Доцилозы скользнула улыбка.

— Слушаюсь, госпожа.

— Вот и хорошо. У тебя все получится. — Йовина повернулась и вышла, оставив после себя сильный запах духов.

Фабиола взглянула на Доцилозу. Та была, пожалуй, ровесницей ее матери. Просто одетая, невысокая, некрасивая, с добрым лицом.

— Можно мне чего-нибудь поесть?