Книга Королевство Хатуту, страница 96 – Дмитрий Романовский

Балар так же серьезно покачал головой:

– Нет.

– А как же узнать, сколько кубиков внутри?

И Балар на листе бумаги написал формулу площади квадрата и формулу объема куба, поясняя все это. Полю стало интересно. Он уже сам подставил вместо букв числа и все сосчитал. Получилось, что в кубе триста сорок три кубика.

– Правильно я сосчитал? – спросил Поль.

– А вот теперь можете развалить куб и проверить. Все нужно проверять, даже математику.

Поль развалил куб, сосчитал кубики, раскладывая их по десяткам, торжественно подтвердил:

– Триста сорок три!

– Ну, что ж, – усмехнулся Балар. Первую задачу вы решили, и по алгебре, и по геометрии.

После этого Балар стал чертить на больших листах углы, объясняя значение градусов. Скоро это стало скучно, и тогда Балар спросил:

– Вы поняли, что измеряют градусами?

– Углы, – вяло ответил Поль.

– Какие углы?

– Разные.

И вдруг Балар спросил:

– Вы видели на Маркизах луну?

– Видел.

– А в Париже?

– Нет еще, – признался Поль.

– Не огорчайтесь. Вы увидите луну и в Париже. Уверяю вас, что в Париже по отношению к вам луна будет той же величины, что и на Маркизах. Как можно измерить эту величину? В каких единицах?

– В километрах, – тотчас ответил Поль.

– Вы не можете забраться на луну и измерить ее даже очень большой линейкой. И я говорю не о размерах самой луны, а о диске луны, который вы видите с Земли. Так вот этот видимый вами диск измеряется градусами.

И Балар стал чертить угол, охватывающий луну. Полю опять стало интересно. В конце урока Балар спросил:

– У вас действительно было несколько жен на Маркизах?

В этот вечер они должны были ехать в оперу. Поль надел смокинг, а мама и Марго были в узких длинных вечерних платьях. Еще до переодевания Марго проиграла Полю на пианино отрывки из оперы, на которую они шли, и рассказала содержание. Опера называлась «Севильский цирюльник» и была написана по комедии Бомарше. Поль еще с детства знал, кто это такой, потому что бронзовый памятник Бомарше стоял на их улице. Марго также назвала композитора оперы, а заодно много других композиторов, разъясняя последовательность музыкальных стилей. Поль внимательно слушал, наблюдая, как падают тени от ресниц Марго, когда она опускала глаза. Над пианино горело бра, и когда Марго смотрела на клавиши, тени от ресниц закрывали пространство под глазами, и глаза казались темными, а когда она смотрела в ноты, или на Поля, ее лицо светлело, а глаза становились прозрачные, как янтарь. Когда лекция по музыке была закончена, в гостиную вошла мама, спросила Поля:

– Ну, так кто же написал «Севильского цирюльника»?

И Поль уверенно ответил:

– Пуччини.

Когда пришел их шофер Анри, и они уже собрались выходить, зазвонил телефон. Мама сняла трубку. Спрашивали Поля. Убедившись, что это не репортер, мама передала Полю трубку. Это был мсье Вольруи. Он сообщил, что через два дня в министерстве колоний состоится заседание по вопросу социальных и административных проблем во Французской Полинезии.

– Ваше присутствие, мсье Дожер, будет необходимо.

– Да, я приду, – сказал Поль.

– За вами пришлют машину.

– У нас есть машина. Я могу приехать и на автобусе.

– Это официальный вызов министра, и за вами приедет машина от министерства.

Здание парижской Оперы очень понравилось Полю. Он забыл его с детства, и Анри специально для него на малой скорости объехал вокруг неимоверно громадного здания Оперы, занимавшего целый квартал. Внутри тоже было красиво. Поднимаясь по широкой мраморной лестнице рядом с мамой и Марго, Поль озирался по сторонам, рассматривая арки, балюстрады, сводчатые высокие, так что кружилась голова, потолки, с которых свисали сверкающие люстры. Это было куда красивей Нотр-Дама. На Марго и маму разговор Поля с мсье Вольруи произвел большое впечатление, и они то и дело возвращались к этой теме, которая Поля уже не трогала. Колонии, Полинезия, королевство Хатуту и само предстоящее в министерстве совещание ушли для него в прошлое. Теперь он сидел в ярко освещенном зале среди мужчин в смокингах и дам в сверкающих дорогих украшениях. На нем был смокинг, в руке бинокль. Очень хотелось посмотреть в бинокль на верхние ложи и расписанный купол с люком, куда раньше поднималась люстра со свечами, когда еще не было электричества. Но он не поднимал бинокля, сохраняя светское достоинство. Он был среди публики высшего света Парижа. Он был в цивилизованном мире. Стоит только скосить глаза, и он увидит Марго в декольтированном платье, открывающем ее девичьи плечи и токие руки, до локтей затянутые в перчатки. У мамы на плечах был шарф – рождественский подарок. Люстры стали медленно гаснуть. Осветился занавес, на котором было выткано изображение другого занавеса. Увертюру Поль слушал внимательно, поскольку Марго уже наиграла на пианино отрывки из увертюры, и еще рассказала анекдот об этой увертюре. Россини писал ее на подоконнике, поскольку было жарко. Подул ветер, и увертюру снесло за окно. Россини был толстый и ленивый. Ему было лень спуститься на улицу, и он тут же на подоконнике написал новую увертюру, которая теперь исполнялась. А первая увертюра так и потерялась. Опера была интересной, хотя Поль заранее знал ее содержание. Только арии были длинными, и фразы по многу раз повторялись. Главный герой оперы граф Альмавива по сюжету должен быть молодым, но его играл пожилой мужчина, к тому же он пел по-итальянски. Поль запомнил его имя: Тито Скипа. Когда он брал верхние ноты, его отвислый подбородок раздувался. Это было забавно, и Поль с интересом ожидал верхних нот. Мама это заметила, шопотом спросила:

– Правда, красивая ария?

Поль кивнул. В антракте мама сказала:

– Конечно, это не Джильи.

Марго ее поддержала:

– У Джильи уникальное бельканто, хотя он им и злоупотребляет. Но Скипа уж очень музыкален. Ты заметила, как он заканчивает фразы? Голос интригующе уходит.

Поль чувствовал некоторую неловкость, сознавая свое невежество. Надо быстрее наверстывать то, что разделяет его с цивилизованными людьми. Еще его поразили фойе театра. Арочные окна и такие же заркала, в которых бессчисленно отражались сверкающие люстры. Во втором антракте около буфета произошла неожиданная встреча:

– Добрый вечер, мсье Дожер, – послышался знакомый мужской голос. И Поль увидел Роже. Рядом с ним была красивая дама в жемчужном колье. Это была его жена. Роже представил ей Поля.

– Очень приятно познакомиться с человеком с Маркизов, как вас называют газеты, – сказала она со светской улыбкой. Поль представил своих дам. Мать и сестра. Роже мельком, хотя и не без интереса, оглядел Марго, сказал, обращаясь к маме:

– Даже представить себе трудно, что вы испытали при встрече с сыном.