Онлайн книга «Призыв»
Озеро фекалий оставалось спокойным. Она прочистила горло и позвала громче: – Папа? На поверхности фекалий появилась белая и ухмыляющаяся голова ее отца. Джинни попятилась назад; ее сердце забилось так, что она испугалась: вот-вот оно разорвется. Она поняла, что истошно кричит, и заставила себя замолчать. Собрав всю свою смелость, женщина снова подошла к унитазу и заглянула в открытую емкость. Ее отец уставился на нее; нечистоты текли по его лбу, коричневая жидкость вытекала изо рта. – Не возвращайся, – прошипел он. Его голос был свистящим и хриплым. Джинни оглядывалась по сторонам. Что ей следовало делать? В туалет вошла женщина среднего возраста в модном синем деловом костюме. Она уставилась на Джинни, которая, наклонившись над унитазом, смотрела вниз, и кашлянула. – Извините, – сказала она, явно испытывая неловкость. – Мне нужно воспользоваться этими удобствами. Джинни напустилась на нее: – Вы не можете! Там внизу мой отец! Женщина попятилась, на ее удивленном лице застыло непонимание. Она быстро вышла из туалета, и Джинни снова посмотрела вниз. Там была только тьма, только коричневая жижа. – Сука! – прошипел голос ее отца откуда-то из бака с нечистотами. Напуганная и ненавистью, с которой были сказаны эти слова, и обстоятельствами, в которых они прозвучали, Джинни стала неуверенно пятиться назад. Вдруг над унитазом появилась рука, покрытая экскрементами. Джинни бросилась к машине и едва успела захлопнуть дверцу, перед тем как потеряла сознание. Что произошло, когда через несколько часов она пришла в себя, Джинни плохо помнила. Ей помог очнуться полицейский офицер в форме – кто-то, очевидно, заметил ее, уронившую голову на руль, и позвонил в полицию. Джинни помнила, как снова и снова рассказывала свою историю. Помнила, как нахлынула толпа полицейских и ассенизаторов, а потом приехали телевизионщики с камерами. Джинни не помнила, как отца извлекали из выгребной ямы, но помнила Мэри-Бет. Та обнимала и утешала ее, плакала вместе с ней, объяснялась вместо нее с полицией. Мэри-Бет позаботилась обо всех подробностях и формальностях. А Джинни всегда думала, будто из них двоих именно она сильная. Она смотрела сквозь решетку, как ее отец беспокойно ходит взад и вперед по цементному полу своей камеры. Здесь никого больше не было, кроме нее и охранника в униформе. Мэри-Бет была в управлении полиции и разговаривала с начальником полиции. Глаза ее отца были яркими, внимательными и сверкали особым блеском безумного возбуждения. Джинни чувствовала исходившую от него энергию. Он перестал метаться, обернулся, чтобы посмотреть на нее, а потом бросился к решетке и начал биться о нее головой, при этом ухмыляясь. – Сука! – визжал он. – Успокойтесь, вы, там, – приказал охранник. Слезы навернулись на глаза Джинни – слезы жалости к тому, кем он стал, слезы от утраты того, кем он раньше был. У мужчины, находившегося перед ней, все еще были фигура и лицо отца, но слова, движения, выражения – все это принадлежало какому-то незнакомцу. Слеза скатилась по ее правой щеке, и она вытерла ее пальцем. – Почему? – Она с трудом сглотнула, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Почему ты это сделал? Ухмылка отца стала еще шире. – Я – дерьмо. Я всегда был дерьмом. Он опустил голову в унитаз и начал трясти ею. Джинни отвернулась, закрыла глаза и снова увидела, как рука отца высовывается из выгребной ямы. Она покинула камеру предварительного заключения, плача, в сопровождении охранника. Роберт смотрел на факс, все еще не зная, следует ли ему немедленно сообщить о Виджиле федералам, или нужно подождать. Они, вероятно, уже знали – наверное, у них были люди, чья обязанность следить за криминальными новостями на радио и телевидении, – но пока никто ни из ФБР, ни из полиции штата к нему не обратился. У него было искушение отложить на несколько дней отправку информации по факсу, но, конечно, он не мог так поступить. Роберт подумал о лице Мэри-Бет, когда она смотрела на отца в тюремной камере: бледное, потерянное лицо. Она заслуживала, чтобы рядом с ней находились лучшие мужчины, на которых можно было бы положиться. Рич вошел, и Роберт устало кивнул ему, снова усаживаясь за свой стол. – Как дела с новостным бизнесом? – Нормально. Как дела с охраной закона? – Сыт ею по горло. – В каждой избушке свои погремушки. Оба на секунду замолчали. Роберт откинулся назад на своем вращающемся стуле, который громко скрипел, как несмазанная дверь в доме с привидениями. – Тебе стоило бы смазать эту штуку. – Да. Рич подошел к факсу. – Было бы здорово, если бы я мог себе позволить одну из этих машинок. – Это от ФБР. Если бы сие зависело от меня – проклятой машинки здесь не было бы. – Они сумели что-то раскопать? Роберт покачал головой. – Кто знает? Если и раскопали – я, вероятно, буду последним человеком, кому они сообщат. Я уверен, что они все прогоняют через свои компьютеры, а если это ничего не дает, то и еще кое-что делают. Рич, облокотившийся на подоконник, спросил брата: – Так что же происходит? – Если бы я знал, то сказал бы тебе. – О кладбище напечатали в газете «Рипаблик». Ты видел это? – Я был слишком занят последнее время, чтобы читать газеты. Я даже твою статью еще не читал. Рич усмехнулся. – Тебе нет нужды ее читать. Она и так блестящая. – Они думают, что им удастся похоронить все тела, ориентируясь по карте расположения могил. Пока похоже, что останки никуда не переносили. – Слава богу. Роберт прочистил горло. – Ты туда ездил, чтобы посмотреть? – Нет, я не смотрел. Роберт сфокусировал внимание на топографической карте округа, висевшей на левой стене, потому что не хотел видеть лица брата. – И я не смотрел. Но сейчас думаю, может быть, мне следовало. Мне кажется неправильным, что… я не был там. Что ни один из нас там не был. – Мама поняла бы… Отец – нет. Раздался стук в дверь. – Я не помешаю? В дверях стоял Брэд Вудс, держа под мышкой картонную папку с бумагами. Роберт покачал головой. – Входите. Вудс прошел по изношенному ковру и положил папку на стол Роберта. |