Книга Люди как боги, страница 101 – Сергей Снегов

– Я слышу в твоем голосе сомнение! – сказал телохранитель Орлана. – Ты, кажется, осуждаешь святейшую идею Великого: разрушение – высшая цель развития. И поэтому всеобщая война и истребление всего живого – идеальное воплощение могущества жизни.

– Я солдат, а не философ. Одно уничтожить врага в бою…

– Я понял тебя, Гиг. Все ли невидимки разделяют сомнение своего начальника?

Оба невидимки одинаково сказали одинаковыми голосами:

– Мы исполним любой приказ. Пусть Орлан решает.

– Появилось ли сомнение у начальников головоглазов?

Один из головоглазов высветил перископом:

– Мы с негодованием отвергаем любое сомнение. Когда Орлан прикажет убить пленных, жизни их придет конец.

В разговор снова вмешался взволнованный Гиг:

– Меня превратно поняли. Я уничтожил бы себя самого, если бы заподозрил себя в сомнении. Моя преданность зловредным идеям Великого не знает границ.

– Я так и понял, Гиг, что твое послушание безгранично. По рангу решение принадлежит Орлану. Мы надеемся, Орлан, что твой приказ будет отвечать вдохновляющему духу разрушительных идей Великого, о которых так прекрасно говорил Гиг.

– Мое решение таково. Мы совершим еще два перехода по старой схеме, чтобы сохранить души пленных для последующего истребления в них всего человеческого. Такова одна из идей Великого – внести в мозг пленных бациллы духовного гниения…

– Пусть эта побочная вредоносная идея Великого не заслоняет других его…

– Да-да, пусть не заслоняет!.. Итак, если обстоятельства не изменятся, уничтожим пленных. Как совершить это практически? Я хотел бы послушать военных специалистов.

Перископ одного из головоглазов засветился.

– Отделить людей от крылатых. Без людей крылатые не опасны. Не забывайте, что с воздуха мы защищены хуже, а гравитация с каждым переходом падает, и скоро они смогут летать.

– Отделяем людей от крылатых, – решил Орлан. – После гибели людей ангелы и пегасы с ящерами не опасны. Мы запросто расправимся с ними.

– Великолепный план! – одобрил второй телохранитель. – Узнаю почерк Великого, недаром ты, Орлан, среди любимых вельмож!.. Будь спокоен, о твоей верности священным принципам зла оповестят все органы Охраны Злодейства и Насаждения Вероломства…

Я вскочил, каждая жилка во мне вибрировала.

Вокруг простиралась металлическая равнина: золотые поля, свинцовые холмы, вверху постепенно разгоралось золотое небо, глухое небо, не соединяющее нас со Вселенной, а отгораживающее от нее, на него медленно выкатывалось крохотное, зловещее солнце.

Около меня сидел Ромеро.

– Почему вы так вскочили, дорогой друг? Вам снился сон?

– Да, этот… как вы его называете? Информационный!

– Я предпочитаю старинное слово – вещий. Перейдем для осторожности на прямой обмен мыслями.

Я рассказал Ромеро, что видел во сне. Ромеро задумался.

– Гротескность беседы, вероятно, плод вашей иронической природы, друг мой. Но похоже, что в стане врагов разлад… Если разрешите, я поговорю с капитанами. Такое совещание лучше провести мне, ибо если за нами следят, то за вами – бдительнее всех.

– Действуйте.

Ромеро ушел. Возле безжизненного Астра сидели Андре и Мери. Она подняла на меня измученные глаза, и я понял, что сыну по-прежнему плохо. Я молча опустился в ногах у Астра.

– Ни разу не приходил в сознание, – сказала Мери.

Я не ответил. Любое мое слово могло подействовать нехорошо. Ей было хуже, чем мне. Подошел Лусин, и только тогда я заговорил:

– Потолкуй с Ромеро, Лусин, он тебе кое-что сообщит.

– Уже, Эли. Подготавливаемся. Все так перемешаются, люди и ангелы, что никакой черт их не рассортирует.

Я показал глазами на безучастно сидевшего Андре:

– Он о чем-то думает, не находишь? Такое впечатление, что ловит какую-то не дающуюся ему мысль. А в дешифраторах – одни шумы…

– Мозг не работает, – подтвердил Лусин.

Вдали показался Орлан. Я встал. Лусин позвал ящера, но Труб объявил, что понесет Астра он. Лусин возразил, что ангел долго нес мальчика, надо отдохнуть. Они запальчиво заспорили. Я оборвал их спор:

– Понесу Астра я.

Астр не открыл глаза, когда я его брал на руки, но по лицу его что-то неуловимо пробежало. Дышал он быстро и часто, мелкими, не наполняющими легкие вздохами, но сердце стучало так сильно, что я ощущал его удары. В излучениях мозга было одно неясное бормотание: «Ба, ба, ба…» Мозг повторял работу сердца, он переводил его стук на язык невысказанных слов.

Я занял место в голове колонны и, лишь пройдя сотню шагов, заметил, что не один. Справа от меня шагал Андре, слева – Мери. Я сказал Мери:

– Лучше бы тебе идти позади.

– Я буду с Астром, – ответила она.

Астр был тяжел, у меня немели руки. Я боялся, что не смогу его долго нести, и знал, что никому его не отдам, когда у него так нехорошо бьется сердце. За моей спиной встал Ромеро и тихо сказал:

– Не оборачивайтесь, адмирал, я ориентирую вас мысленно. Камагин опять настаивает на восстании, мы согласились с ним. В момент, когда Орлан подаст людям команду отделяться, мы набросимся на стражей и перебьем всех, кто не перейдет на нашу сторону.

Я засомневался. Безоружные люди не справятся и с одним головоглазом.

– Эли, вы ошибаетесь, мы не безоружны. Камагину удалось погрузить в авиетку ручные лазеры, гранаты, электрические разрядники. Их немного, конечно, и все-таки…

– Наше оружие против невидимок недейственно, Павел. Проклятые невидимки – вот что всего страшнее!

– Всего страшнее – бездействие, адмирал, надеюсь, вы согласитесь с этим. Кстати, вы обратили внимание на самодвижущиеся ящики? Осима утверждает, что в них запаковано боевое оружие. Не исключено, что содержимое ящиков, если их захватить, удастся использовать против невидимок.

– Кто поведет нас?

– Мы предлагаем Осиму, а в помощники – Петри и Камагина. Крылатыми будут командовать Лусин и Труб. Нападение произведем с воздуха – надо же использовать слабые стороны противника.

– Резон тут есть, конечно.

Ромеро отошел. Оранжевая поднималась все выше, и от поверхности планеты плыл жар. У меня путались мысли. Я слышал чей-то шепот, кто-то пытался заговорить со мной.

Блеск грунта и неба становился резче, а мне казалось, что надвигаются сумерки. Я раньше не понимал смысла старинного выражения «потемнело в глазах» – оказывается, оно вовсе не было словесной фиоритурой.

Я споткнулся, едва не выронил Астра. Мери схватила меня под руку.

– Ты очень побледнел, Эли, – сказала она. – Я позову Лусина.