Книга Люди как боги, страница 132 – Сергей Снегов

– Как она хороша, наша старушка Земля! Увидим ли мы ее – или затеряемся среди звезд?

– Ты можешь остаться на Земле, – осторожно заметил я.

Она с иронией посмотрела на меня.

– Я-то могу. Но сумеешь ли ты без меня?

– Нет, Мери, без тебя не сумею, – честно сказал я. – Быть без тебя – все равно что быть без себя. Или быть вне себя. Я один – только половинка целого. Ощущение не из лучших.

– Мог бы сегодня обойтись и без неостроумных шуток, Эли! – Она нахмурила брови.

Некоторое время мы шли молча. Я с опаской поглядывал на нее. Столько лет мы вместе, но я до сих пор побаиваюсь смены ее настроений. Сердитое выражение ее лица превратилось в отрешенно-мечтательное. Она спросила:

– Угадаешь, о чем я думаю?

– Нет, конечно.

– Я вспоминаю стихи одного древнего поэта.

– Никогда не замечал в тебе любви к поэзии.

– Ты во мне замечаешь только то, что тебе помогает или мешает, все остальное тебе не видно.

– Потусторонностей, или нездешностей, или каких-либо сверхъестественностей я в тебе не открывал, это правда. Какие стихи ты вспомнила?

Она показала на мятущиеся кроны.

Кружатся нежные листы

И не хотят коснуться праха…

О, неужели это ты,

Все то же наше чувство страха?

Иль над обманом бытия

Творца веленье не звучало?

И нет конца и нет начала

Тебе, тоскующее «я»! [1]

Я согласился, что многое в стихах соответствует моменту. Если оставить в стороне несуществующего творца с его веленьями, остальное можно принять: страх гибели действительно присущ всему живому, а желания того конгломерата молекул и полей, который у каждого называется одинаково – «я», на самом деле бесконечны. Лишь насчет тоски можно поспорить. Тоска – чувство нерабочее, для отпуска и отдыха, а что интересного в томительном отдыхе?

– Удивительно, как ты умеешь все упрощать, – сказала она с досадой.

И опять мы шли молча, а потом я поинтересовался, какое у нее мнение насчет причин катастрофы.

– Прямо противоположное тому, на котором настаивает Павел, – ответила она презрительно. – Удивительный вы народ, мужчины. Ищете злой умысел в каждой загадке! В вас так сильна воинственность, что вы готовы допустить, что сама природа непрерывно ведет с вами боевые действия. Приписывать ей собственные недостатки и просчеты – это легкий путь. Но вряд ли правильный!

– В том, что мы воинственны, виноваты женщины: вы сами рожаете нас такими. Однако ты не противопоставила аргументам Ромеро убедительных опровержений.

– Я вижу лишь непроверенные факты и поверхностные догадки об их причинах. Мне нечего опровергать.

Ее слова произвели на меня большее впечатление, чем я в тот день согласился бы признать.

Вечером наша гостиная была полна. Ольге, Ромеро, Олегу, Орлану, Лусину достались кресла, Труб и Граций с трудом разместились на диванах: ангелу мешали крылья, а трехметровый галакт боялся вставать, чтобы не удариться головой в потолок. Ромеро доложил, что задача второй экспедиции в ядро Галактики – обнаружить неведомых противников и выяснить, можно ли общаться с ними мирно. Это не военный поход, а миротворческая миссия. Все ресурсы Звездного Союза брошены на оснащение экспедиции.

– Теперь спрашивайте и сомневайтесь, адмирал, – закончил Павел.

Сомнений у меня было немало. Рамиров, на поиски которых снарядили первую экспедицию, обнаружить не сумели. Планеты-хищницы, гнавшиеся за звездолетом, названы Алланом живыми существами, но что они реально живые, а не диковинка мертвой природы, не доказано. В районе «пыльных солнц», на окраинах которого погибла экспедиция, по мнению Аллана, существует разумная цивилизация, но ни с одним из ее представителей встретиться не удалось, а значит существование это остается гипотезой. Попытки прорваться в ядро встретили противодействие, но что из того? Оно могло иметь физические причины, нам пока не известные, ведь никто не будет утверждать, что мы изучили всю Вселенную.

Я обратился к Олегу:

– Ты командующий второй эскадрой. Что думаешь по поводу моих сомнений?

Он ответил сдержанно:

– Есть только один способ их разрешить – снова полететь к ядру и выяснить, что мешает в него проникнуть.

Я залюбовался Олегом. Он и похож, и непохож на своего отца. От матери ему досталась белая кожа, такая гладкая и нежная, что кажется прозрачной. Он вспыхнул, отвечая, румянец как пламя пробежал со щек на лоб, к ушам, к шее. Есть что-то девическое в его облике, в красоте его головы, в длинных золотых кудрях, падающих на плечи, – впрочем, не столь завитых, как некогда носил Андре, – в узких плечах, узкой талии, тонких длинных пальцах. Внешность обманчива, а у этого человека, командующего второй эскадрой, особенно. Среди капитанов дальнего звездоплавания он числится в самых бесстрашных и удачливых. Ольга рекомендовала его в адмиралы давно запланированной экспедиции в Гиады, и, если бы не катастрофа с Алланом, Олег уже мчался бы в скопление этих рушащихся в какую-то бездну звезд. Большой Совет отменил поход в Гиады ради новой экспедиции к ядру.

– Твой ответ меня устраивает, – сказал я. – Теперь расскажите о подготовке к экспедиции.

Ромеро объяснил, что она ведется на известной всем нам Третьей планете в Персее, руководят ею Андре и демиург Эллон. На звездолетах, кроме аннигиляторов Танева, устанавливаются и механизмы, меняющие метрику пространства. Каждый корабль теперь подобен маленькой Третьей планете, создающей в своем окружении любые искривления. Конструкции генераторов метрики разрабатывает группа Эллона.

– Эллон, Эллон… Ты его знаешь, Орлан?

– Эллона предложил я, – с гордостью объявил Орлан. – В Персее нет демиурга, который равнялся бы Эллону в даровании конструктора.

Я заметил, что Граций невесело покачал головой.

– Остается последнее, – продолжал я. – В качестве кого Большой Совет предлагает участвовать в экспедиции мне? Говоря древними терминами, какая у меня должность?

– Вы будете душой и совестью экспедиции, Эли, – сказал Олег.

– Плохо организована та экспедиция, в которой душа и совесть отделены от остальных ее членов.

Я говорил серьезно, но моя отповедь вызвала смех. Ромеро примирительно сказал:

– Раз уж вы применили термины, определяющие так называемую должность, то назовем вашу функцию научным руководством – было некогда и такое понятие, дорогой адмирал.

– Сами вы участвуете в походе, Павел?

– Думаю, Большой Совет разрешит мне отбыть с Земли.

После совещания я подсел к Грацию:

– Когда Орлан расхваливал Эллона, ты вздохнул, Граций. Ты не согласен с оценкой Орлана?