Онлайн книга «Дело о неприкаянной душе»
|
– А, это ты, – без всякого интереса сказала она. – Где ты мотался? – Я мотался?!! – обиделся я. – Нет, это мне нравится. Я тут в поте лица тружусь, спасаю вот этого кандидата на путешествие к нам… – Обойдешься, – прервала меня Альена тем же равнодушным голосом, даже не обернувшись. – Чего? – не понял я. – Что обойдешься? – Насчет кандидата обойдешься. Не ваш он. Я вторично почесал затылок. – Альена, ты не заболела? Вообще-то я только шутил. Ты что, шутки уже разучилась понимать? – А тебя не поймешь. Я снова поднял руку, чтобы почесать затылок, но замер. Покосился на всех. Григорий Иванович продолжал так же сидеть, задумчиво глядя на мальчика. Нас он, понятно, не видел. – Альена, что тут произошло? – А ничего. Алеша бросился бежать. Я же постаралась убедить художника, что мальчику нужна помощь. Сказала, что ему некуда податься. В общем, представилась знакомой Алеши. Художник, как мы и ожидали, побежал за ребенком. Алеша в этот момент плакал в какой-то подворотне… – Надеюсь, он не того… – Я сделал красноречивый жест, словно обматывая вокруг шеи веревку. – Нет. Хотя кто знает, что было бы, приди мы чуть позже. – И тут совершенно неожиданно для меня апатию Альены словно рукой сняло. Она вдруг резко повернулась ко мне, ухватила меня за грудки и принялась яростно трясти. – Ты, придурок несчастный!!! Ты хоть понимаешь, во что ты втравил этого мальчика?!! – Эй, полегче! Не я втравил, а мы втравили. Ты тоже в этом участвовала. – У меня был выбор?!! – Был. Выбор есть всегда. – Ты мне тут еще лозунги начни декларировать. – Альена фыркнула, наконец-то отпустив меня. Я старательно разгладил свою рубашку. – И чего ты взбесилась? – буркнул я. – Взбесишься тут. Ты просто не видел, что здесь было. Григорию Ивановичу с трудом удалось успокоить мальчика. Он напоил его каким-то отваром, и Алеша уснул. Спит уже часов восемнадцать. Почти сутки. Сейчас вроде спокойно, а раньше метался. Между прочим, тебя вспоминал. – Правда?! – обрадовался я. – И что вспоминал? Альена покосилась на меня. – Тебе повторить его слова? Я на миг задумался. – Пожалуй, не надо. Я тут трезво подумал и решил, что вовсе не хочу знать, что он говорил обо мне. – И правильно. – А что наш художник? – А что он. Сидит. Как Алеша уснул, так и сидит. Боится даже на миг отойти. – Железный человек. – Нет. Просто человек. Самый обычный. Я согласно кивнул. – Но все же ему себя поберечь стоило. – Возможно. Но не тогда, когда ребенок во сне кричит, что все равно жить не будет. Боже мой, Эзергиль, ты не представляешь, что тут было. – Э-э, – я поежился, – Альена, не будешь ли ты так любезна не упоминать Его в моем присутствии? В устах ангела это немного неприятно. Кажется, ведь вам тоже нельзя упоминать его всуе? – Прости. Тут с этими людьми чего только не станешь говорить. Альена обхватила плечи руками и ссутулилась. – Мне страшно, – вдруг призналась она. – Эзергиль, дело ведь уже давно переросло нашу с тобой школьную практику. Сейчас ведь решается судьба человека. – И даже не одного, – кивнул я. – Не забывай об отце Алеши. И почему ты думаешь, что мне не страшно? – А тебе-то чего боятся? Для тебя же лучше, если все тут попадут в Ад. – Угу, – согласно кивнул я. – Конечно, для меня лучше. Проиграю пари, останусь на второй год… – Эзергиль!!! Ты хоть на минуту можешь перестать думать о себе и подумать об этом несчастном ребенке?! – Могу. Но кто тогда будет думать о несчастном мне? – Ты неисправим! – Естественно. В этот момент Алеша пошевелился и открыл глаза, прервав наш спор. Альена мигом забыла обо мне и повернулась к мальчику. Прикрыла глаза, потом печально вздохнула. – Он не успокоился. Вся его боль осталась при нем. Сон не пошел на пользу, как я надеялась. – Просто его боль слишком велика. – Что бы ты понимал… черт. – Конечно, я не прогуливал уроков в отличие от некоторых… ангел. Альена фыркнула, но промолчала. Алеша тем временем медленно привстал и с испугом посмотрел на Григория Ивановича, продолжавшего сидеть рядом с ним. Мальчик сжался и испуганно попятился, с какой-то обреченностью глядя на мужчину. – Что с тобой, малыш? – удивился художник. – Вы меня… как это… совращать будете? – обреченно спросил Алеша. Сказать, что художник был ошарашен подобным заявлением, значит, ничего не сказать. Я вообще был уверен, что выражение «отвисшая до пола челюсть» образное. Сейчас я понял, что это не так. Григорий Иванович несколько раз удивленно моргнул. Потом помотал головой. – Чего? – переспросил он. – Чего я буду делать? – Но ведь зачем-то вы привели меня к себе домой? Зачем? – Хм… – Григорий Иванович помотал головой. – А если я скажу, что просто хотел тебе помочь? – Врете. Мне никто не хочет помочь. Все только обманывают. – Сказано это было таким уставшим тоном, что можно было подумать, будто слова эти говорит умудренный жизнью старик, а не мальчишка. Альена испуганно повернулась ко мне. – Эзергиль, он же теперь никому не верит! – Значит, поверит, – спокойно отозвался я. – Теперь вся надежда на то, что мы в художнике не ошиблись. – Он не будет… делать то, что предположил Алеша. – Я и не думаю, что будет. Главное, чтобы он выслушал мальчика. Выслушал и понял его. А не отмахнулся бы от «глупостей». Мы с Альеной выжидательно уставились на Григория Ивановича, ожидая его реакции. Альена схватила мою руку, сжав ее словно в тисках. Григорий же Иванович несколько секунд молча разглядывал мальчика, словно размышляя о чем-то. – Вот что, – наконец заговорил он. – Ты чая хочешь? – Чая? – Алеша растерянно моргнул. – Ну да. У меня тут должны были конфеты остаться. Давай-ка вставай. Хватит дрыхнуть. А я пока воду вскипячу. Григорий Иванович отправился на кухню и загремел там посудой. Алеша тут же вскочил и поспешно обулся. Обернулся к выходу. Шагнул. Альена рванулась было к нему, но я вовремя ухватил ее за руку. – Куда?! Он должен сам сделать выбор. Это только его решение. Помнишь, что я говорил про герметичную комнату? – Но он же уйдет… |