Онлайн книга «Балатонский гамбит»
Она снова закашлялась, изнутри прорвался характерный хлюпающий звук. Она замолчала, зажав рот рукой. — Но госпитали не располагаются на переднем крае, — он приподнял ее, чтобы ей было легче дышать. — Как произошло, что ты очутилась под самым носом у большевиков? — Я увидела лисицу, — она смущенно улыбнулась, капелька крови скользнула по губам. — Лисицу? — Йохан вытер кровь, внимательно посмотрел на нее. — Какую еще лисицу? — Ну, самую обыкновенную, рыжую. Она юркнула в те развалины, около которых меня подбили. Я пошла, чтобы посмотреть, куда она побежала. — Это все из-за лисицы? Она ловила лисицу, — Йохан покачал головой, в его глазах она прочла нежный упрек. — Ты забыла о снайперах? О своем звании? — Нет, я не забыла о снайперах. А о звании тем более, — она провела пальцами по его щеке. — Но я думала: еще рано, туман, я успею. — Хорошо, что снайпер у них тупица или просто неопытный. Но больше не надо говорить, молчи. Она снова начала кашлять. Кровь пошла сильнее. — Дай мне снега, — попросила она. — Снега? — Да, да, снега, надо что-то холодное. — Но он же грязный. — Это не имеет значения. — Стой! — приказал Пайпер водителю. БТР замер. — Крамер, принесите снег! Оберштурмфюрер спрыгнул с машины, набрал снег в фуражку, протянул Маренн. БТР снова тронулся. Она брала снег щепотками и клала в рот, заставляя себя глотать его. Крови действительно стало меньше. * * * Через несколько минут БТР на полной скорости въехал во двор госпиталя и остановился перед крыльцом. Доктор Виланд выбежал навстречу. — Как? Как это все получилось? — Зачем ты ее отпустил? — Йохан осторожно спустился с БТРа, держа Маренн на руках. — Я отпустил?! — Виланд развел руками. — Меня здесь кто-нибудь спрашивает? Она решила и пошла. А что, куда — разве меня касается! — Мартин, успокойтесь, это ерунда, просто задело, — Маренн протянула руку и едва коснулась пальцами его локтя. — Ну что ты встал? — одернул его Пайпер. — Куда нести? В операционную? — Да, да, в операционную, сюда, — Виланд почти бежал впереди. Йохан бережно положил Маренн на стол. Пока санитары снимали с нее обмундирование, он взял Виланда под руку и вывел в соседнюю комнату. — Это, правда, не серьезно? — Я не знаю, Йохан, надо смотреть, — доктор сдернул очки и начал их отчаянно тереть, как всегда, когда волновался. — Сейчас будем смотреть. Если все так, как она говорит, и пуля задела периферическую долю, далеко от корня, то действительно ничего страшного нет. Ранение пустяковое. Правда, пустяковое для крепкого мужика, у которого мускулатура, масса. А фрау Ким — женщина тонкая, она же, как тростинка, тонкая, для нее все — испытание. У нее тело разве что не просвечивает. Для красоты — хорошо, но вот для ранений — плохо, все внутренние органы под ударом, мало защищены. Но это еще полбеды. Страшно другое, — Виланд сделал паузу, скулы дернулись на лице. — Что? Что, говори, — Йохан неотрывно смотрел на него. — Придется делать наркоз, эфирно-кислородный, а для нее любой наркоз чрезвычайно опасен. У нее слабое сердце, Йохан. Очень слабое. В сорок втором году у нее был сердечный приступ, от усталости, прямо у меня в госпитале. Тогда нам с трудом удалось поставить ее на ноги, пришлось делать катетеризацию. Это хорошо, что я оказался рядом, и все случилось в госпитале, а если бы в гостинице или на обратном пути в самолете, был бы летальный исход. Такие болезни не лечатся, их можно приостановить, но только не при том образе жизни, который она ведет. Скорее всего, после смерти Штефана в сорок третьем все только усугубилось. Наркоз — это огромная нагрузка на сердце. Я не знаю, как она его выдержит. — Мы будем делать все просто под новокаином, — Маренн поднялась на локте, услышав слова Виланда. — Мартин, идите сюда. Не надо там шептаться. Я все равно все слышу. Новокаина будет достаточно. Не надо никакого наркоза. — Но, фрау Ким, — Виланд надел очки и вошел в операционную. — Ведь новокаин не гарантирует… — Я все знаю, Мартин, — она снова опустила голову и закашлялась. — Если что, я потерплю, я не боюсь боли. Но так будет быстрее. Меня ведь ждут раненые солдаты, у меня приказ, мне некогда разлеживаться под наркозом. Делайте новокаин, и хватит спорить. Мы прекрасно справимся. — Ну, хорошо, тогда начнем, — доктор немного растерянно поправил халат, надел маску на лицо. — Йохан, — он повернулся к Пайперу, — поезжай в полк. И не надо надрывать мне связь. Я сам тебе сообщу, как все будет. — Да, поезжай, — Маренн протянула руку. — Не волнуйся. Йохан подошел, наклонился, взяв за руку, поцеловал ее в глаза. — Пожалуйста, — негромко попросила она. — Если вдруг за это время позвонит Джилл или еще кто-то из Берлина, ничего не говорите о моем ранении. Джилл ничего не должна знать. Она начнет переживать, а когда находишься далеко и не знаешь, что случилось, можно нарисовать себе ужасные картины, а на самом деле все — ерунда… — Но не такая уж ерунда, фрау Ким… — возразил доктор Виланд. — Вы убедитесь, что я права. Я встану сегодня же. — Это исключено! — Я останусь здесь, — Йохан прижал ее руку к губам, — в соседней комнате. Пока идет операция. — Нет, нет, — она отрицательно покачала головой. — Мартин прав, поезжай. Он даст тебе знать. Я прошу. Иначе он будет нервничать, дергаться, все будет только хуже. — Ну, хорошо. Но как только все кончится, я приеду. — Я буду ждать, — она прислонилась щекой к его ладони. — Тебе придется обнимать меня с пластырем и перевязкой, — она грустно улыбнулась. — Фрау прогулялась по передовой. С пластырем, наверное, не подходит, штандартенфюрер, — она подняла голову и посмотрела на него. — Это не имеет значения, — он наклонился и поцеловал ее глаза. — Только лучше, чтобы все поскорее зажило. — Ну, езжай, езжай, не будем терять время, — она откинулась назад. — Покиньте операционную, штандартенфюрер, — строго распорядился доктор Виланд. — А что так сурово? — Ну, уезжай же… Йохан вышел в коридор. Доктор Виланд закрыл дверь. Она слышала, как зарычал, отъезжая, БТР. — Вы считаете, Мартин, что в моем возрасте и с моим положением увлекаться мужчиной моложе меня — это легкомысленно? — спросила негромко Виланда. — Скажите правду, не стесняйтесь. — Что вы, фрау Ким, — Виланд низко склонился над контейнером, в котором хранились в спирту шприцы. — Я едва ли смею иметь какое-то мнение, не то, что что-то говорить или думать. Это меня совершенно не касается. Более того, говорить о возрасте в вашем случае — это нелепость. У таких женщин, как вы, возраста нет, — он открыл ампулу, набирая раствор новокаина. — А Йохан — это мужественный, смелый человек, настоящий воин, это один из лучших наших командиров. Он абсолютно бесстрашен. Такие мужчины всегда были достойны любви самых красивых женщин. |