Онлайн книга «Обреченный мост»
— Тарас Иванович, — вполголоса, так, чтобы слышали только Руденко, ну и Володька, идущий рядом, спросил Хачариди у комиссара. — А взрывчатки у нас хватит, чтобы плотину взорвать? — Ни боже мой, — даже махнул на Хачариди рукой атеист Руденко. — Зачем? Взорвать — так сначала же полгорода затопит, а потом и вовсе Симферополь без воды останется. — Так на кой ляд мы сейчас там немцев щупать будем? — Чтоб служба им мёдом не казалась, — хмыкнул комиссар и пошёл назад, вдоль колонны. Последние полверсты шли тихо и уже у самого Аяна остановились, подождали, когда все соберутся. Тогда провели окончательный инструктаж. Распределились на малые группы, по пять-шесть человек. Одну из «пятерок», ту, которой предстояло перекрыть просёлок на юго-западе, у мостика, взял под команду сам Лесницкий, начштаба отряда. Наверное, посчитал особенно важным, чтобы немцы не отошли в этом направлении. — После разгрома фашистской охраны сбор будет вот там, — командир закончил «постановку боевой задачи» и указал на две больших сосны чуть поодаль. Они ещё были отчётливо различимы на фоне неба; а за ними кустарники казались сплошной тёмной полосой. Комиссар добавил своим, домашним, привычным тоном: — А после боя — чтобы все ваши головы были здесь, в указанном месте. И не вздумайте шутить со мной: накажу по всем правилам партизанского Устава. В проблеске лунного света было заметно, что по лицам партизан скользнули улыбки; а Гриша Попович пообещал: — Комиссар, обязательно вернёмся, ведь у нас ещё дома есть дела! …Когда партизаны приблизились совсем вплотную к Аянскому водохранилищу, затаившись и припав к земле в ожидании общего сигнала, туча вновь заслонила лунный диск. Где-то далеко за перевалом, будто сговорившись с партизанами, взлетели в небо жёлто-горячая и зелёная ракеты, одна за другой. А из караульного помещения в этот момент выходили солдаты для очередной смены постов. Комиссар подал условный знак Сергею Хачариди. — Понял, — шепнул тот и резанул длинной очередью. Эхо вихрем пронеслось над тусклым зеркалом водохранилища. Двое немецких солдат упали возле двери, другие отпрянули. Но спустя пару секунд начали стрелять, выбегать в двери и выпрыгивать из окон караульного домика. Кроме этого строения и трёх сторожевых будок возле самой «колючки» на тёмном берегу оказалось несколько укрытий; из них немцы после нескольких секунд замешательства открыли ответный огонь. Немецкая граната упала с характерным фырканьем у ног Вовки Ярового. Он ловко, будто заученно, схватил её за длинную ручку и отбросил в темноту. Взрыв! — и раздались вопли немецких солдат. Руденко скомандовал Сергею: — Полей огонька, Серёжа, к двери караульного помещения, чтобы им видней было выползать! Струя трассирующих пуль из пулемётного ствола пошла навстречу фашистам. — Молодец, Серёжа! Вот теперь-то другое дело! — крикнул комиссар. — Давай, давай, подсвечивай! — и, приподнявшись, метнул гранату в пулемётную точку врага. Пулемёт смолк. Но вот из ещё одного укрытия загрохотал «МГ». Партизанам пришлось прижаться к земле, укрываясь за камнями. Хачариди сменил магазин, выждал несколько секунд, прицеливаясь, и резанул короткой очередью. Пулемёт немцев умолк. Ещё несколько очередей из партизанских автоматов и пулемёта, два взрыва гранат — и стал слабеть вражеский автоматный огонь. Наконец разрывами гранат и струёй пуль было прорвано заграждение из колючей проволоки — и путь для решительной атаки открылся. Кто-то из партизан добежал до караульного помещения и бросил гранату в окно, из которого фашист вёл огонь. От взрыва раму окна вырвало с коробкой и выбросило наружу. — Сжимайте кольцо! — закричал Левков. Фрицы стали пятиться на фланг, к мостику. Но там их встретила группа во главе с Лесницким. Трое немцев рухнули как подкошенные, а ещё примерно столько же залегли. Темнота всё сгущалась, позволяя врагам отползти или затаиться — с тем, чтобы выстрелить в спину. А тут ещё стал разгораться пожар в караульном домике, и в багровых отблесках целиться оставшимся в строю охранникам стало легче. Надо было побыстрее закончить операцию. — Дави гадов! — донёсся с левого фланга голос Левкова. — Вперёд! Партизаны — к тому времени уже почти все проскочили через проломы в «колючке», — пошли в наступление. Немцы отстреливались короткими очередями и одиночными выстрелами из укрытий. Левков — он бежал одним из первых в шеренге, — вдруг как споткнулся и упал. Саша Олешко бросился к нему с криком: — Хлопцы! Командира нашего убило! Партизаны забросали гранатами охранников в последних двух укрытиях, откуда ещё велся огонь. …Оказалось, Мишу Левкова только ранили в ногу. Его перевязали, помогли подняться и повели под руки. Ещё четверых партизан задели пули или осколки гранат, но тяжёлых ранений не было. Комиссар приказал: — Уходим, пока за нами не увязались каратели. Кто-то из темноты сказал: — А считать, сколько их было, не будем! — Пусть их считают те, кто посылал сюда, — ответил Лесницкий. — Нам с ранеными будет тяжело идти, поэтому нужно торопиться. Не нарваться бы на засаду. Собрав, по возможности, трофеи, построились у «точки сбора», вековых сосен, подсвеченных пламенем пожара. Из веток и плащ-палаток соорудили носилки для раненых и распределили, кто и когда будет нести. — Уходим другой дорогой, — распорядился Лесницкий. — Хотя немного дальше, но безопасней. Хорошо, что уничтожили телефонную связь, не успели они поднять тревогу. — Зато нашумели да фейерверк устроили, — проворчал Хачариди. — На двадцать вёрст шухеру. — Это если экономно считать, — отозвался Арсений. — А куда денешься? Без гранат мы хрен бы их выкурили. Вскоре — не прошли и километра, — где-то позади и в стороне, на дороге из Мамут-Эли, послышался гул моторов. — Опоздали фрицы! — по-мальчишески радостно воскликнул Володя. Руденко прислушался, мельком глянул на часы и сказал: — Сейчас они взлетят к небу. И действительно: не прошло и трёх минут как громыхнул отдалённый взрыв. Эхо прокатилось по ночному лесу и горам. Гул машин прекратился. И там, откуда донёсся взрыв, и на мгновение осветилась кромка низких облаков, поднялась беспорядочная стрельба. — Что это? — спросил кто-то из партизан. Комиссар пояснил: — Наши мины сработали. Головная машина наскочила и взорвалась. Фашисты на других машинах с перепугу палят вслепую. Это у них бывает частенько. Считают, что попали в засаду и окружены партизанами. До утра никуда больше не сунутся. — А как вы узнали, что они сейчас должны взлететь? — спросил у комиссара Вася Ерёменко. — Да как тебе объяснить, парень? Видать, потому, что за эти годы я много раз побывал здесь. Запомнил каждый зигзаг и поворот дороги. Определил по гулу машин, до какого поворота они доехали. А там — наши мины. Теперь понял? |